Но еще — разбираться. Главное — композиция, т. е. не просто «порядок», а — напряжение между частями (если угодно, по закону детектива: обрывать на самом интересном, завлекательном — слова Достоевского, кажется, — все кончено, а в действительности лишь начинается).
Здесь сфокусировать все прежние мысли и факты. Нерешенные вопросы (их ПОСТАНОВКА) — раньше, в каждом из разделов, по принципу И.М. Сеченова. Еще в аспирантуре, прочитав его «Рефлексы головного мозга», поразился на всю жизнь: изложив свое открытие, Сеченов заканчивает так: я отдаю себе отчет в значении этого открытия, но что такое оно перед лицом вновь обнаружившихся задач? И — перечисляет (по пунктам!) эти задачи. В сущности, излагает программу дальнейшего развития науки. Сравнить: Ньютон, который после своих открытий — благодаря им! — почувствовал себя вдруг мальчиком на берегу океана, подобравшим одну драгоценную песчинку… Горизонт.
Провести это, если угодно (по контрасту), как можно суше, подчеркнуто сухо, по-рабочему, делово.
А эпилог, финал («вместо заключения») таков: «ДНЕВНИК РУССКОГО ЧИТАТЕЛЯ» — ДРЧ.
Совершенно особый жанр: рассказ о замысле (но тут не впрямую — впрямую будет, но это особь статья, это — сделать, а опубликуют пусть только после смерти. «Розыгрыш», если хотите: «детективное начало, детективный сюжет, детективный финал», — это относится к содержанию самого ДРЧ, но еще и — «детективная история» самой находки этого «Дневника». Рассказ о нем.
Я случайно-счастливо нашел на чердаке рукопись, начал расшифровывать, поразился и — вот рассказываю, сумбурно (якобы, якобы!), увлеченно, перебивая себя, забегая вперед, отступая назад, забывая и вспоминая. Вихрь. И чем более вихрь, тем больше трезвости, расчета, ума, но ни в коем случае не переборщить… Ср. рассказ Ивана Карамазова о «легенде» (с его оговорками: «если бы я был художником, то…»). Но я не художник. Рассказ черта, т. е. опять-таки самого Ивана, о «двух секундах» и «квадрилионе квадрилионов верст», «биллионе биллионов лет»… Или ср. рассказы самого Достоевского (почти с такими же или буквально с такими же оговорками насчет художественности) — в «Записных книжках» или в пересказе Анны Григорьевны.
Рассказ о замысле — это тоже художественное произведение, и именно Достоевский и открывает его как жанр. Ход — хитрющий, мудрейший, реабилитационный, так сказать: сразу заявляется открыто, искренне: я не художник, но если бы… то…
Как гениальны сны, даже у негениев, так ведь и замыслы простых смертных, внутри-то, в мечте-то, в душе-то тоже гениальны. Замысел как сон. Сон как замысел. Гениальная сумбурность, гениальный беспорядок — проясняют (намекают) неведомый и манящий смысл. Еще сравнение: влюбленность, музыка (Пушкин)…