«Иллюстрировать» (совершенно неточное слово, даже закавыченное) не только Достоевского, всем известного, но и — замыслы Достоевского. Начала это делать (я счастлив, что подвигнул ее к этому) А.Н. Корсакова.
У кого-то на днях прочитал: «Идиотизм — иллюстрировать Достоевского»… Это, конечно, идиотская реакция на действительно идиотские иллюстрации. Хотя, надо сказать, слово «иллюстрация» очень неточное. Напомню слова А.Н. Корсаковой, сказанные мне: «Я не иллюстрирую, я хочу понять». Можно «проиллюстрировать» страницу за страницей, абзац за абзацем, шаг за шагом Раскольникова и ничего не понять или мало что понять. Так, по-моему, «иллюстрировал» «Преступление и наказание» Шмаринов (ср. действительное понимание романа в рисунках Эрнста Неизвестного). Мнение не только мое, но и Бахтина, и Голенищева-Кутузова…
Повторяю, «переводы» Достоевского на язык живописи и графики, скульптуры и музыки, театра и кино неизбежны. Как? — другой вопрос. Неизбежно читатель должен быть превращен в слушателя (и музыкального), в зрителя (и театрального, и киношного).
К идее «Маленьких трагедий»
Из воспоминаний Тимофеевой-Починковской, в ответ на ее слова: «Всю ночь сегодня читала ваши “Записки из подполья”… и не могу освободиться от впечатления… Какой это ужас — душа человека! Но и какая страшная правда!.. — d'oeuvre» Федор Михайлович улыбнулся ясной, открытой улыбкой и сказал: «Краевский говорил мне тогда, что это — мой настоящий chef d ocuvre и чтобы я всегда писал в этом роде, но я с ним не согласен. Cлишком уж мрачно. Es ist schon ein überwundener Standpunkt.[212] Я могу написать теперь более светлое, примиряющее. Я пишу теперь одну вещь…»
Тут ошибка. Тимофеева ошибается: не Краевский, а Ап. Григорьев.[213]
Еще не знаю как, но, может быть, вставить в книгу о Достоевском — «Из дневника» (Исповеди). И вдруг прорезать этим — чуть-чуть — весь текст книги… Не понимаю, хочу понять, — для чего я это все пишу, для кого, зачем… Кому это нужно, никому-никомушеньки… Разбираться в таких «тонкостях», копаться в таких строчках-строчечках, в интонациях, контекстах, выискивать факты и фактики, сопоставлять их, прислушиваться к оттенкам. О Боже, кому это надо!
А Пушкин, а Достоевский, а Мандельштам, Ахматова, а сам Христос наконец…
Что я по сравнению с ними?.. Но я же ничего больше не знаю, не умею — ну так и делай только то, что знаешь, то, что умеешь…
Любовь-ненависть Достоевского к Белинскому
Любовь-ненависть испытывал Достоевский временами и к Некрасову, и к Тургеневу, и даже к Толстому… Все это связано у него было с главной его болью, с главными противоречиями: Бог, Россия, человек… И все-таки