— А почему ты так крадешься? — удивился Никифор.
— Видишь ли, чтобы Веру не побеспокоить… Я ненадолго. Он сел в кресло у кровати Ника, подобрав ноги и опершись руками, словно намеревался что-то схватить и убежать. — Понимаешь, Ник, ты не обижайся, что я так тебе ответил… Знаешь, мне неудобно было перед коллегами…
— Неудобно… — с иронией повторил Никифор. — Скажи прямо: испугался.
— Ну, это ты слишком. Ничего я не испугался, но, понимаешь, в такой ситуации…
Никифор слушал и удивлялся: что стало с Глебом? Порывистый, энергичный, независимый в суждениях, превратился в свою противоположность — боится даже Вере попасться на глаза, говорит совсем не то, что думает. Некоторое время Никифор слушал не перебивая, но слова товарища содержали так мало информации, что он наконец не выдержал и нетерпеливо махнул рукой:
— Хватит! Ты не ввел программу в свою электронную машину!
Глеб в недоумении вытаращился на него.
— Ну знаешь, я думал… просто потрепаться…
— Формальное внимание к товарищу, который споткнулся?
— Ну почему же формальное?
— А рецепты, советы, наставления, прописи для меня есть?
— Правда одна, — тверже заговорил Глеб. — Пока Совет морали и этики не применил к тебе санкций, ты должен честно признать…
— Вот это уже мысль! Хотя и убогая, никчемная по сути своей, но мысль. А то лепечет…
— Почему убогая? Почему никчемная?
— Ты этого не поймешь. А впрочем, подумай.
Разговор явно не клеился. Морализаторство Глеба ничего не дало. Немного посидев, он исчез так же тихо и незаметно, как появился. А Никифор долго не мог заснуть. И досадно было, что потерял друга (ведь так нужен был ему сейчас а настоящий товарищ!), и все же как-то вроде бы полегче стало на душе. Что поделаешь, мелкокалиберным оказался Глеб. Явился сюда, наверно, так, чтобы и Леля не знала. Ну и пусть… Может быть, и Клара хотела, чтобы я в ошейнике ходил… Клара… Пифия…
Вера улыбалась, наблюдая, как Никифор вынужденно, в силу необходимости подчиняется «кнопочной цивилизации».
— Ну что, Ник, полегче немного?
— Немного.
— А дикого меда не хочется?
Он только махал рукой и отворачивался — нашла, мол, над чем смеяться. Но вот и сам рассмеялся:
— Если бы ты знала, как они набросились! Тучей! Если бы не прыгнул вниз и не скатился бы под куст…
— Не прыгнул, а упал. Ведь и ногу сломал, и бока ободрал.
— Не будем уточнять. Я закрыл лицо руками, а они… Ох и злые!
— Не надо на них пенять: они защищали свой дом.
— А зачем преследовали, когда я отступил?
— Ты хочешь сказать: когда они тебя прогнали?
— Какая разница?
— А такая, что они хотели прогнать врага как можно дальше. Ну, может быть, и погорячились немного.