— Богиня… Вернее, служанка богов, но для нас — богиня Зод.
— Не понимаю, — произнёс Бошинак. Но понимания и не потребовалось. Неожиданно что-то изменилось, хотя Лотар не мог бы сказать, что именно стало другим. Может, атмосфера в храме — теперь тут стало трудно дышать. Свет померк и как будто затуманился, и появилось ощущение старого, давно забытого ужаса.
Лотар потряс головой, колокольчики в его сознании зазвенели резко и отчётливо. Бошинак отшатнулся от алтаря, прижался спиной к стене и стал оглядываться, словно выбирал, в какую сторону бежать. Только Сухмет, не отрываясь, смотрел на статую. Лотар тоже посмотрел на неё. И не поверил глазам.
По глиняной неподвижной фигуре вдруг прошла дрожь, кусок терракоты отвалился, упал на землю и разлетелся на несколько осколков. Внутри они оказались белыми, цвета свежего молока, и напоминали яичную скорлупу Лотар поднял глаза на статую.
В том месте, где отвалилась глина, статуя оказалась на удивление светлой, почти розовой. И от неё исходил свет. Он прорывался сквозь трещинки в той грубой глиняной скорлупе, которая покрывала её.
Только теперь Лотар обратил внимание, что помимо ужаса и волн могущественной силы храм наполнил шум, словно сама каменная кладка его издавала особый скрип или стон. От него можно было оглохнуть. Звон колокольчиков стал оглушительным.
Скорлупа отпадала теперь огромными кусками. Когда слой глины отвалился от лица, Лотар ахнул. Перед ними стояла прекраснейшая женщина. На лице её лежала печать покоя и достоинства. Медленно, словно каждое движение причиняло ей боль, она приоткрыла глаза. Они оказались красного цвета и были даже немного похожи на глаза Нуримана, только не горели желанием убивать, а просто тихо мерцали, как два светлых рубина. Кожа женщины переливалась от странного внутреннего пламени, словно она была порождением огня не меньше, чем служанкой земли. Светлые пятна сменялись более тёмными, она казалась то белокожей северянкой, то тёмной жительницей Южного континента. Словно Зод олицетворяла всех женщин мира.
Наконец её глаза совсем раскрылись. Она повернула голову. Её взгляд встретился со взглядом Сухмета. Потом так же медленно она повернулась к Лотару:
— Кто вы? Почему разбудили меня?
Голос её был ещё сильнее, чем у Бошинака. Он оглушил бы, если бы Лотар, не ожидая этих громовых раскатов, немного не притупил свою слуховую чувствительность.
— Я Лотар. Я не собирался будить тебя, богиня, — проговорил Желтоголовый.
— Не слышу. — В её голосе появились нотки гнева. “Это совсем ни к чему, — решил Лотар, — она же разнесёт тут все на куски”. Он оглянулся. Бошинак распластался на земле, дрожа и обливаясь потом, и всхлипывал.