Конан отвернулся. Значит, для чернокожего смерть — избавление. Так что же это за место, где воин предпочитает самоубийство возможности выжить, пусть и ценой временного поражения? Он быстро обернулся по сторонам в поисках ответа, а заодно и путей освобождения…
Но он не успел больше ни о чем подумать, ни что-либо сделать: весь мир застлало ослепительно сверкающее сплетение, похожее на паутину, и киммериец погрузился в вязкую, лишенную надежды, дремотную пустоту.
* * *
Дальше — лишь драки и пустота. Кровавые поединки на арене, паутинообразная вспышка перед глазами опять провал в таинственный дурман, из которого не давалось вырваться напряжением воли, а что еще можно противопоставить явно колдовскому наваждению — неизвестно.
Правда, не смирившемуся с порабощением разуму иногда, на какие-то мгновения, удавалось выйти из-под проклятых чар. Тогда перед глазами вставала все та же паутина; впрочем, бывало, в ней появлялся разрыв, сквозь который на мгновение возникала реальность, но яркие нити тут же стягивались вновь и восстанавливали порванную сеть. И снова наступало забытье. Лишь на время боев, под свист и улюлюканье переполненных трибун его мозг освобождался от заклятия, возвращалась прежние сила и ловкость, рефлексы и навыки работали безотказно, зрение и слух не слабели. И поэтому он пока побеждал в гладиаторских схватках… Хотя по одному противнику против варвара давно уже не выставляли — слишком скоротечными, малокровными и, стало быть, малоинтересными для публики оказывались поединки.
Однажды Конану пришлось сразиться с полутора дюжиной вооруженных вилами и топорами людей, принадлежащих к неизвестному ему низкорослому племени. Бойцы из них были никудышные, но отчаянно храбрые, для которых, как и для него, смерть с оружием в руках, очевидно, означала лишь почетный переход в иной мир, где подобных им встречают как героев. И бородачи продолжали сражаться, даже истекая кровью и получив смертельные ранения… С такими воинами хотелось драться плечом к плечу, а не против них, и, хотя Конан одолел всех, но после боя его тело с ног до головы покрывали многочисленные раны и собственная кровь.
Однако, в очередной раз выйдя из отупляющей дремоты и снова оказавшись на той же арене, киммериец обнаружил на теле лишь давно зарубцевавшиеся шрамы. Не ощущалось ни слабости, ни боли, ни усталости. Все это лишний раз подтверждало его догадки о том, что он находится в сетях колдовства. «Буду убивать каждого мага, что попадется мне на пути. Черных, белых, разноцветных. Истреблю под корень мерзкое отродье — неоднократно в моменты просветления вспыхивала в голове варвара свирепая мысль. Но для ее осуществления требовался самый пустяк: избавиться от чар, которые снова и снова погружали его мозг в пустоту…