Когда ворота распахнули, пропуская выезжающий отряд ратников во главе с герцогом, волк выпустил из пасти узду коня и, развернувшись, побежал по дороге в сторону леса.
— За ним! — скомандовал герцог и первым направил коня вслед за волком.
У опушки леса волк остановился и, оглянувшись, замер словно проверяя, следуют ли за ним. А когда преследователи приблизились, вновь побежал по лесной дороге.
Вел он их достаточно долго, пока небольшой отряд во главе с герцогом не выехал к поляне на берегу лесного озерца. Картина, увиденная всадниками, заставила их в ужасе замереть. На поляне у стен заброшенной полу развалившейся часовни рядом с прогоревшим пепелищем от костра неподвижно лежала вся окровавленная Каролина, под боком у которой копошился в траве младенец, а чуть поодаль, неестественно вывернув голову, лежал епископ, сжимающий в руке окровавленный серебряный кинжал с зазубренным лезвием.
— Ничего себе… — испуганно выдохнул кто-то из сопровождающих герцога ратников, — это что же здесь произошло?
Герцог молча соскочил с коня и приблизился к дочери. Нагнулся, рукой коснулся похолодевшего лба и хрипло выдохнул:
— Девочка моя… Как же Господь допустил такое?
Потом, судорожно сглотнув, стал внимательно осматривать раны. Ратники, сгрудившись на краю поляны, ждали, не смея без приказа даже спешиться.
Герцог тем временем поднял голову и, найдя глазами замершего у края леса волка, зло спросил:
— Это ты ее так?
Было похоже, что волк мрачно хмыкнул, потом встал, приблизился к лежавшему епископу и мордой ткнул в руку, сжимающую кинжал.
— Ничего не понимаю, — герцог в замешательстве потер рукой висок, — она ведь любила его… На кой черт ему ее убивать? К тому же так? Ведь изуверски убил… хуже нелюдя какого…
Волк тихо отошел обратно к кромке леса.
— А его — ты? — герцог вновь вскинул на него взгляд.
Волк тяжело вздохнул и сел.
— А ведь он явно старался раны под твои когти сподобить… не сверни ты ему шею, списали бы ее смерть на тебя или черного твоего собрата, что по здешним лесам шастает, — хрипло проговорил герцог и вдруг резко опустившись на колени, прижал тело дочери к себе: — Девочка моя, на кого ты меня покинула? Ну, как же ты могла влюбиться в такого негодяя? Я обещаю тебе, что найду причину по которой он решил столь подло поступить с тобой и добьюсь, чтобы его похоронили без отпевания и за церковной оградой.
В голосе его звучала решимость, несмотря на то, что в глазах сверкали слезы.
В это время младенец, что возился в траве неподалеку, захныкал, и герцог, разжав руки, опустил тело дочери на землю и подхватил его.