В конце вечера она не выдержала, подошла к нам и громко на весь зал заявила:
— Не думала, Дениска, что у тебя столь испорченный вкус и примитивный интеллект, что тебя привлекает общение с подобными убожествами. Но, наверное, каждый рубит сук по себе.
— Конечно по себе, — весело откликнулся Дэн, — одни выбирают сучки с большим кошельком или красивые на вид, другие на внутреннее так сказать нравственное содержание поглядывают, но в любом случае важно убедиться, что рубишь не тот сук на котором сидишь… А то падение обычно бывает достаточно болезненным.
— И чем же тебя подобное убожество привлекло никак большим кошельком? — презрительно оглядев меня, усмехнулась Катерина.
— Тебе-то зачем знать? Я ж не спрашиваю тебя, чем ты расплачиваешься за спонсорские услуги. Вот и ты оставь нас в покое. Будь счастлива и не мешай счастью других.
— Ты счастлив рядом с таким ничтожеством? — Катя брезгливо скривилась.
— Сударыня, Вы перешли все допустимые границы, — Дэн крепче прижал меня к себе. — Я понимаю, Вас раздражает, что отвергнутый Вами Ваш поклонник может быть счастлив с кем-то кроме Вас, но, несмотря на это, я не могу позволить Вам оскорблять мою невесту. Поэтому мы вынуждены покинуть это место, раз его хозяйка ведет себя столь неподобающим культурному и интеллигентному человеку образом.
— Невесту? — Катя указала на меня рукой, — Ты хочешь сказать, что собираешься жениться на этой уродине?
— Екатерина Григорьевна, выбирайте выражения. Мне плевать, что Вы думаете про мою невесту, но оскорблять ее я Вам не позволю! Для меня она самая прелестная девушка мира. И засуньте Вше мнение о ней себе куда подальше, — Дэн подхватил меня на руки и вынес на улицу, оставив растерянно стоящую Катю посреди гробовой тишины, повисшей в зале.
Мы подошли к машине, Дэн усадил меня, сам сел за руль, и его Феррари, взвизгнув шинами, сорвалась с места.
Когда мы доехали, Дэн некоторое время сидел молча, не двигаясь, а затем тихо произнес:
— Ты извини, что так получилось.
— Тебе не за что извиняться, — я усмехнулась, — если только за то, что солгал, что счастлив со мной и назвал меня невестой… а в остальном ты был безупречен.
— Почему ты считаешь, что я солгал? — он обернулся ко мне.
— А разве нет?
— Нет! — Дэн резко притянул меня к себе и поцеловал в губы. Поцеловал страстно, чувственно. Поцеловал так, что у меня по всему телу вначале пробежали мурашки, а потом меня бросило в жар.
После этого я уже плохо соображала что происходит. Как он так быстро разложил сиденья в машине и как сумел в таком небольшом салоне стащить с себя и с меня почти всю одежду, ничего не порвав, для меня так и осталось загадкой.