Ника, взявшись рукой за сердце, тяжело опустилась на стул.
Виктор Алексеевич тут же метнулся к жене:
— Никуш, тебе плохо? Ты не нервничай так. Все будет хорошо… я обещаю, только не нервничай… у тебя сердце слабое, тебе нельзя, ты же знаешь, тебе врачи запретили… — он подхватил ее на руки и быстро вышел из гостиной.
После памятного разговора в гостиной Ника едва не попала в больницу. Вызванный сразу после его окончания Виктором Алексеевичем врач подтвердил, что у нее прединфарктное состояние, и наш дом на несколько недель наводнился медсестрами и врачами, постоянно приходившими к Нике. Ника пыталась протестовать, говоря, что Виктор Алексеевич перестраховывается, и она чувствует себя хорошо. Но врачи были на стороне ее супруга, поэтому Нике пришлось смириться и со строгим постельным режимом, и с их частыми визитами.
И я, и Дэн, и даже Виктор Алексеевич делали все, чтобы не тревожить и не нервировать Нику, активно демонстрируя взаимное дружелюбие и отсутствие конфликтной ситуации. Хотя, только увидев меня, Виктор Алексеевич начинал хмуриться и недовольно кривить губы. Однако вслух недовольство он не высказывал, и я перестала с его появлением сразу уходить к себе в комнату, оставаясь рядом с Никой до тех пор, пока не возвращался домой Дэн или Ника сама мягко не намекала мне, что хочет отдохнуть.
Мои долгие добровольные дежурства рядом с ее кроватью сблизили нас. Она оказалась чудной собеседницей и прекрасной наставницей. С легкой иронией, просто и доступно она рассказывала мне о культуре и истории, о последних достижениях науки и техники, о модных тенденциях в искусстве, и о политическом устройстве их мира, не подозревая, что просвещает не малообразованную провинциалку, а гостью из совсем другого мира.
— Лия, в городском музее проходит выставка, посвященная шумерам. Ты что-то знаешь о шумерах? — с вопроса подобного этому Ника начинала любой свой рассказ.
— Слышала как-то, но мало, что помню, — отзывалась я, чтобы тут же выслушать интереснейший рассказ об одной из древнейших цивилизаций их мира, которой приписывалось множество изобретений, таких, как колесо, письменность, ирригационная система, сельскохозяйственные орудия, гончарный круг, и даже пивоварение.
Я слушала, затаив дыхание. Ника настолько увлекательно умела рассказывать, что я забывала обо всем на свете. К тому же я уже знала, что через некоторое время Ника обязательно выберет момент, что бы вскользь задать вопрос, на который можно будет ответить, лишь досконально разобравшись в том, о чем она говорила и посетив упомянутую ей выставку. И если я отвечу правильно, Ника ласково обнимет меня и с нежностью скажет, что я умница и так радую ее разносторонностью своих интересов, логическим мышлением и прекрасной памятью, что весь вечер после этого меня не будет покидать чувство тихой радости и гордости.