— Значит, опять ушёл к своим. — заключил Лёнька.
Но тут, словно в опровержение его предположения за дверями что-то упало и покатилось.
— Дядя Кузьма, так ты дома?! — крикнул в щель Косицын.
— Чего вам надо? — глухо раздался голос.
— Мы спросить! — подала голос и Наташа.
Внутри послышалась возня. Но дверь так и не открылась. Ребята подождали, потом снова постучали.
— Идите отсюда! — крикнул Леший. — Не буду я ничего рассказывать!
Недоумевая, оба отошли и заглянули за угол, в небольшой огород. На грядках нагло рылись куры, а ещё одна несушка застряла в разросшихся кустах малины. Она жалобно вопила, не в силах вырваться из плена. Наташа поспешила придти на помощь несчастной глупой птице. А Лёнька обернулся и глянул в грязные низень-кие окна. В одном из них торчала физиономия экс-лесника. На бледном лице, за-росшем серой бородой и лохматыми бровями, торчали выпученные дикие глядел-ки. Леший зыркнул в глаза Лёну и торопливо скрылся прочь.
Высвободив курицу, оба удалились. Была идея заглянуть ещё и к близнецам Варюхам.
— Подожди, тут требуется хитрость! — остановил Наташу Лён. — Так просто они могут не открыть. Надо принести подарок.
Прибежав домой, оба миновали загоравшую на одеяле Зою. За верандой что-то колотил, пилил и резал дядя Саня. А напротив, около домика бабки Евдокии шла вовсю возня и беготня. Сама она с довольным видом вышла за калитку, оста-вив позади себя всю рабочую группу, нещадно топтавшую траву в её запущенном многие годы огороде. Бабка Евдокия направилась было к Лукерье.
— Баба Дуня! — окликнули её.
По заросшей муравой дорожке к ней спешили свободные от работы на сего-дня молодая исполнительница роли фермеровой жены и пожилая костюмерша Виолетта.
— Баба Дуня, скажите, куда за ягодами пойти? — спросили женщины.
— Какие ж ягоды, мои хорошие? — удивилась бабка. — Ещё не время. Земляника-то поспеет через две недели.
— Ну-уу! — протянули разочарованно женщины. И тут же придумали новую идею:
— А если листьев набрать для чая?!
— Ступайте, голубки. — согласилась бабка. — Только в эту сторону идите. Там нет болота, места сухие.
Она махнула рукой.
— А мы знаем, в другую сторону нельзя ходить. Там Бермудский треугольник. — отвечали женщины.
Они ушли, а бабка Дуня смотрела вслед им и смеялась. Это ж надо: Бермуд-ский треугольник!
Она обернулась. У калитки стояла бабка Луша. И холодно смотрела на своя-ченицу.
— В дом не входи. — сказала она. — У меня над косяком иконка остробрамская.
— Не думай, не пойду. — усмехнулась Евдокия и оглянулась.
— Лех приходил. Сказал, что ждёт тебя. — сухо произнесла старуха. Все свои рубленые фразы она произносила чисто, без обычного матерка.