Вряд ли эти помогут. Им бы самим кто помог. Будучи знакома с Чиной Шиповник, Мардж прекрасно помнила, какого мнения об индустрии рекламы и шоу-бизнеса придерживалась та, кто увязла в нем по уши. «Помогает ли? – Да кто ж его знает? Разве у меня был когда-нибудь целлюлит?»
Вот не удивлюсь, если в этом журнале как раз Чина на развороте!
Поднявшись к куче своих камней, Марджори Пек не нашла кучи. Словно бы та здесь и не ночевала. Вместо кучи ей осталось пятно, пролежанное на прошлогодней траве некоей габаритной тушей, и еще – глубокая борозда в том направлении, куда по-видимому удалилась туша.
Грызя на ходу сухарик, Мардж скорым шагом двинулась следом. Борозда была – знак.
Дракон был старомодный, с множеством декоративных излишеств на корпусе, а главное – очень большой, «летающая крепость». Тогда было модно отделывать наружку искусственным камнем. Марджори ему обрадовалась. Сказать по правде, она уже сожалела о том, что пустилась в путь пешком. С другой стороны – а был ли выбор? Опять же если дракону все равно, может, им по пути?
– Увы, – огорчил ее дракон. – Я не могу взлететь.
Он поднял крыло, которое волочилось по земле, пока он шел пешком – такой непривычный и унизительный для дракона способ передвижения! – и расправил его, чтобы Марджори могла рассмотреть.
– Видишь ли, барышня, исходя из законов физики подъемной силы этого крыла недостаточно, чтобы мне взлететь без магии. А кому нужен дракон без неба? Дракон, который не летает – не социализирован!
Мардж ушам своим не поверила.
– Но как представить себе дракона без неба?
– Мы и сами себя не представляем земляными червями, – сдержанно согласился бронированный монстр. – И это вполне достойное основание вымереть всем видом, не так ли?
– Погоди, – сказала Мардж. – А с чего это вы так зависите от социализации? Если вы вдруг не нужны обществу, это же не значит, что вы не нужны себе и друг другу?
Дракон вздохнул, порыв горячего ветра пронесся над ухом Мардж и опалил метелки степных трав.
– Упоение драконьим танцем в небе, – сказал он, – это часть магии дракона. У нас два крыла: воображение и вдохновение. Иссякни оба, дракон умрет.
– А чьи, – спросила Мардж, – это должны быть вдохновение и воображение?
Дракон сардонически улыбнулся зубастой пастью: легкий дымок вырвался меж клыков, как дыхание в мороз.
– Когда все на свете создавалось из слов, вдохновение принадлежало тому, кто делал слова. А воображение – тому, кто им внимал… Пока драконы парили в небе, ничто не было непреложно. Вы меня понимаете? Действовали некие законы, способные отменить саму безысходность.