Холодно, тихо, безлюдно. Мир спал.
А я? — поймал я мысль в силки мозговых клеток, но тут же отпустил её, испугавшись, что она может порвать эти силки.
Я отнёс тело в конец двора и вернулся в дом за лопатой. Лунный свет так же лежал на полу кухни, искоса глядя на меня жёлтым глазом.
Я взял лопату и вернулся к телу. Было холодно. Изо рта шёл пар. А я всё копал и копал, чувствуя, как дрожу. Но я знал, если бы даже не было холодно, я бы всё равно дрожал.
Наконец яма была готова. Я положил в неё тело и стал смотреть на него. Что-то родное полностью исчезло. Я подумал о дремлющей бабочке и стал закапывать свою могилу.
Закончив, я вернулся в дом и запер дверь. Жёлтый, лунный зверь, лежавший в кухне, исчез. Я выглянул в окно. Зверь бродил по двору, словно вынюхивая, где я зарыл себя.
Я пошёл в зал, и только тогда почувствовал, как безумно устал. Раздевшись, я упал на диван, и в одно мгновенье вырубился.
Утром я поднялся, поправил накидку на диване, приготовил завтрак, умылся, позавтракал, оделся, и так и не решившись взглянуть в зеркало, отправился на работу.
Журнал «Уральский Следопыт» №8 2009.
Праздничное застолье удачно для меня заходило в тупик. Так случается всегда, когда в одном месте собирается достаточное число солидных и умеющих себя контролировать людей. Их ещё называют рассудительными, здравомыслящими, правильными… У них хватает имён.
Маленькая комната в квартире кажется ещё меньше от обилия аппаратуры и мебели. На окнах шторы вульгарного сиреневого цвета. Посередине праздничный стол. На нём остатки блюд, выглядящих уже не так заманчиво и эстетично, как в начале. Сохнущие цыплячьи кости на салфетках, винные пятна на скатерти, зелёная горошинка в одной из рюмок, и полупьяные разговоры, ключевая задача которых, ещё раз продемонстрировать себя во всей красоте.
За столом три семейные пары, плюс девушка лет двадцати семи, приглашенная на этот праздник видимо, как и я, для массовки. Я хорошо знаю хозяев, они неудачников не жалуют. А я для них неудачник, ведь они прекрасно осведомлены, что мой годовой доход в десятки раз уступает их семейному бюджету. Других критериев нет. И то, что я здесь, для меня сюрприз. Но он не в том, что меня пригласили, а в том, что я пришёл.
В свои тридцать два я уже сложившийся одиночка и затворник. Посещение юбилеев, годовщин, свадеб и прочих празднеств не входит в список любимых мною дел. Но вот здесь я всё же очутился. Зачем? Возможно, я должен рассказать, чтобы они знали. И я пришёл сюда, и терпеливо выжидаю, когда подвернётся подходящий случай, чтобы заговорить. Будут ли они слушать? Я надеюсь.