Но через некоторое время, как мне показалось не слишком большое, я уже видел сновидение.
Я стоял на тёмной улице. В небе плыла луна. Вдалеке, лениво споря с лунным светом, горел одинокий фонарь. Было прохладно, и изо рта шёл пар. Холодно, тихо, безлюдно. Всё, как в реальности. Тем страннее было понимать, что это лишь сон. Я смотрел на одинокий, тусклый фонарь, осознавая, что его нет, что он только плод моего воображения.
Я стал замерзать, и чтобы согреться, просто пошёл вперёд. Но движение совсем не согревало. Через минут пять ходьбы, я понял, что иду по улице, на которой живу и тогда я направился к своему дому.
Вскоре я уже входил во двор. Разбуженная калитка недовольно проскрипела, и вновь погрузилась в сон. Скрип проник в меня и вызвал лёгкую волну мурашек. Я неуверенно вздохнул.
Подойдя к двери, я взялся за ручку. Дверь легко поддалась. Упрекнув себя за то, что лёг спать не заперевшись, я ступил внутрь. На столе лежал пакет с пустой банкой. В зале работал телевизор. Я прислушался и замер.
Я замер.
Я испугался увидеть то, что видеть мне совсем не хотелось. Но что-то толкнуло меня вперёд, какая-то вязкая сила притяжения к тому, кто лежал там, на полу, в зале.
Я сделал четыре шага и увидел. Он лежал на левом боку, подложив руку под голову, и было в нём что-то страшное, неприятное, только отдалённо похожее на меня. Как будто карикатура, как будто скульптор-авангардист лепил с меня, в порыве своей безумной фантазии.
Я осторожно присел в кресло, не отрывая взгляда от него. В лежащем на полу чувствовалось что-то родное мне, но этого родного с каждой секундой становилось всё меньше и меньше. Боясь, что моё тело проснётся, я поднял с пола пульт и выключил телевизор. В скупом свете луны тело стало похоже на бесформенную глыбу, вовсе нетронутую рукою творца.
И тут мне что-то показалось, и я стал прислушиваться. Это было инстинктивным. Так умеет любое животное. И любое животное, услышав это, надеется на то, что ему это показалось.
Я медленно сполз с кресла, оказавшись перед своим телом на коленях. Я стоял перед собою на коленях, и моя надежда разбивалась вдребезги, как опрокинутая ваза с цветами.
Это что-то не показалось. Оно действительно было.
Тело не дышало. Я не дышал!
Я снова сел в кресло и задумался. Я думал бесконечно долго, а в окна полз лунный свет.
И я понял, что мне нужно сделать, но разве я был готов к этому? То, что я должен был сделать, пугало меня до безумия.
И пугало первым делом то, что мне придётся прикоснуться к себе.
Но я одолел страх, встал с кресла, склонился к телу и поднял его. Оно оказалось не таким уж тяжёлым. Держа его на руках, я медленно двинулся к выходу, прошёл через кухню и распахнул дверь ногой. Лунный свет прыгнул внутрь дома и прилёг на полу кухни. Я вышел на улицу.