Именно здесь, в этом маленьком круге света, Джиппи Джипсон встретил Мари Майо. Они танцевали всю эту ночь напролет и все другие ночи в течение шести месяцев. Мой отец держал эти отношения в тайне, потому что знал — его семья никогда их не примет. Майо ничем не походили на Джипсонов. Они были чистокровными французами из Монреаля, темпераментными, страстными людьми. Они любили тяжело работать, отчаянно драться, крепко пить. Они истово придерживались церковных заветов строгого католицизма на этой сухой выжженной земле Среднего Запада.
Семье Майо принадлежало кафе в Ройале, городке Айовы, примерно в десяти милях от фермы отца. Отец моей матери был прекрасным человеком: дружелюбным и общительным, честным, добрым. А кроме того, настоящим алкоголиком. Ребенком мама убегала из школы, чтобы на скорую руку приготовить ленч, а потом снова бежала в школу на несколько послеполуденных часов. Часто ее отец отключался в каком-нибудь кабачке, и маме приходилось дотаскивать его до постели.
Это не значит, что семья Майо пользовалась известностью. В 1940-х годах десять миль были большим расстоянием в Айове. Но проблема заключалась в том, что они были католиками. Так что мама и папа удрали в Миннесоту, чтобы пожениться. Рана, нанесенная этим побегом, заживала несколько лет, но в Айове главным всегда был практический подход. Если дело сделано, надо жить дальше. Отец с матерью устроились на семейной ферме, и скоро появились первые трое из шести детей, два мальчика (Дэвид и Майк) и девочка. Я была средним ребенком.
Семейная ферма. Ее идея крепко романтизирована, реально же семейное фермерство — тяжелый труд со скудной отдачей, после которого ты не мог разогнуть спину. Ферма Джипсонов была именно такой. Холодная вода поступала в кухне из колонки, ручку которой надо было качать без устали. В подвале стояла стиральная машина, но греть воду приходилось на плите наверху. После стирки белье надо было выжимать, пропуская через ролики одну вещь за другой, а затем развешивать на веревках. В углу подвала размещался душ. Стены были бетонные, но полы выложены изразцами. Вот и вся наша роскошь.
Кондиционеры? Я даже не знала о существовании таких приборов. Мать проводила на кухне по шесть часов в день, даже если жар достигал ста градусов по Фаренгейту. Дети спали наверху, но летние ночи были такими жаркими и душными, что мы брали свои подушки и укладывались на полу в столовой. Самой прохладной поверхностью во всем доме был линолеум.
Смывной туалет в доме? До моих десяти лет мы пользовались будкой во дворе с одной дырой. Когда яма заполнялась, вы просто выкапывали новую и переносили хибарку. Теперь в это трудно поверить, но это правда.