— А все-таки мы остались на плаву, сэр, хоть и попали в передрягу. И море штормило, и пробоину получили, однако ж дошли до цели, несмотря ни на что! Да будет благословен лондонский театр!
Но Уильям, как ни странно, оставался безучастным к происходящему. Леденящий ужас, сковавший его при первых взрывах смеха, уже прошел. Осталась лишь страшная усталость.
* * *
Сэмюэл Айрленд и Роза Понтинг поджидали его в коридоре, что вел со сцены в артистическое фойе.
— Мне ли не знать чувства гордости, — начал отец. — Ты превзошел все ожидания.
— Просто замечательно, — сказала Роза, с любопытством и сочувствием глядя на Уильяма. — А на смешливых не обращай внимания.
— Пустяки! — заявил Сэмюэл Айрленд. — Сущий вздор. Проделки клакеров.
— Мистер и мисс Лэм специально подошли к твоему отцу, чтобы его поздравить.
— Мистер и мисс Лэм?
Уильям совсем позабыл, что видел их в зале еще до спектакля; с тех пор, казалось, прошла целая вечность.
— Чарльз и Мэри стояли возле оркестровой ямы. А с ними еще такой забавный старичок. Они оглянулись и увидели нас. Нам отвели чудесную ложу, всю целиком. Публика глаз не сводила с твоего отца.
— Где же Шеридан? — спросил Сэмюэл Айрленд. — Я должен пожать ему руку. Он великий вдохновитель, которому мы обязаны всем.[112] Такое событие нужно отметить. Провозгласить тост, да не один.
— Обязательно останьтесь и дождитесь мистера Шеридана, отец. Кланяйтесь ему. А меня простите. Я пойду домой.
Упрашивать Сэмюэла Айрленда не пришлось; он с великой охотой остался в театральном закулисье. Нарядная Роза, в атласном, украшенном кружевами платье, любовно сшитом для нее наперсницей-портнихой с Харли-стрит, жаждала познакомиться с миссис Сиддонс и миссис Джордан.
Из «Друри-Лейн» Уильям вышел в полном одиночестве. Дойдя до перекрестка Кэтрин-стрит и Тависток-стрит, он увидел, что какой-то тип в потертом сюртуке и далеко не новой шляпе раздает выходящим из театра зрителям программки. Этот обтерханный субъект неустанно шнырял между группками людей и настойчиво совал листки им в руки. Сунул один и Уильяму; тот взял, и ему бросились в глаза напечатанные наверху жирным черным шрифтом слова: «Гнусная подделка».
Уильям остановился.
— Вы кто, сэр? — спросил он.
— Поклонник Шекспира, сэр.
— И вам не понравилась пьеса?
— Конечно нет. Чистое надувательство, сэр. Фальшивка.
— Откуда вы знаете?
— У меня друг в театре служит, так он мне все наглядно растолковал.
«Уж не актер ли он, оставшийся без работы?» — подумал Уильям.
— Подлинным Шекспиром там и не пахнет.
— Не согласен с вами. Я только что сам смотрел пьесу. И уверяю вас, это настоящее произведение Барда.