* * *
— Вероятно, вам будет интересно узнать, что меня зовут Шекспир. Джозеф Шекспир.
Уильям не мог сдержать улыбки.
— С чего вдруг?
— Такое имя давали несчастным рабам, сэр. В шутку.
Доктор Парр тем временем продолжал читать завещание:
— Наши жалкие, убогие помыслы возносятся к горним пределам, а потом, точно снег с голых дерев, валятся вниз, тают и развеиваются, как дым, словно и не было их никогда. — Доктор Парр вытянул из-под манжета белый носовой платок и утер рот. — Эти слова должны звучать со всех амвонов Англии.
Сделав вид, что ему нужно узнать, который час, Уильям подошел к отцу и шепнул ему на ухо:
— Это уж апокрифом никак не назовут.
— В наших богослужебных текстах нередко встречаются изысканные обороты, — сказал Уорбертон. — Литании прямо-таки изобилуют красотами. Однако этот человек превзошел нас всех. Его творение дышит искренним чувством.
— Но Шекспиров ли это слог? — спросил Уильям.
— Несомненно. Данное завещание должно стать достоянием всего мира.
— Я намерен написать о нем эссе в «Джентльменз мэгэзин», — заявил Сэмюэл Айрленд.
Сын удивленно посмотрел на него.
Потом они не спеша выпили еще по рюмочке хереса и снова провозгласили тост за Барда; наконец доктор Парр и доктор Уорбертон проводили гостей к выходу.
— Для нас большая честь даже просто коснуться бумаги, на которой писал Шекспир, — сказал Парр.
— Вы нас осчастливили, мистер Айрленд, — сказал Уорбертон, вперив настороженный взгляд в переулок, словно ждал появления в нем неприятельской армии. — Доставили нам возвышенную радость.
Когда Айрленды переходили Феттер-лейн, Уильям схватил отца за руку:
— Я и не знал, что вы пишете эссе.
— А почему бы и нет?
— Вы могли бы сказать мне об этом, отец.
— Чтобы отец испрашивал разрешения у собственного сына?! Так, по-твоему, положено?
— Надо было посоветоваться со мной.
— Посоветоваться?! О чем тут советоваться? Правильно сказал старина Уорбертон: эту новость необходимо сообщить всему миру.
По правде говоря, Уильям сам собирался написать статью на ту же тему. С того дня, когда он показал отцу первый документ с подписью Шекспира, он лелеял честолюбивую мечту стать автором целой серии биографических эссе о великом драматурге. Имя Барда откроет ему дверь в литературно-издательский мир.
— Отец, могут ведь найтись и другие люди, не хуже вас владеющие пером.
— Никто так, как мы, предмета не знает. А!.. Уж не себя ли ты имеешь в виду?
Уильям вспыхнул.
— У меня прав на это не меньше, чем у вас.
— Ты еще юнец, Уильям. Не владеешь азами сочинительства.
— Откуда вам знать?
— Sensus communis. Здравый смысл подсказывает. Я тебя насквозь вижу.