В конце мая 1942 г. Кравченко был назначен в Совнарком РСФСР на должность начальника отдела военного снабжения и находился на этом посту до середины лета 1943 года. Пребывание на этой должности позволило ему сделать ряд интересных наблюдений не только о жизни в высших кругах Кремля, но и об общем положении в советской оборонной промышленности во время войны. Наиболее интересные отрывки из этих двух глав книги Кравченко приводятся ниже.
* * *
Около одиннадцати ко мне постучала моя секретарша, интеллигентаая женщина приятного вида.
«Виктор Андреевич, будете завтракать?»
«Да, пожалуйста. А как вы? Вы уже завтракали?»
«Я имею право только на стакан чая и на кусок сахара,» вздохнула она. «Я приношу хлеб с собой, из дома. Война… Что поделаешь…»
Скоро пришла кельнерша с подносом еды. Это была женщина около тридцати лет, чисто одетая, в белой шляпке. Она выполняла свою работу тихо и аккуратно, разложив на маленьком столике белую салфетку и расставив на ней пищу: два яйца, немного консервированного мяса, белый хлеб, масло, стакан горячего чая, несколько кусков сахара, несколько пирожных. Все, за исключением чая и яиц, было из американских поставок. Хотя руки женщины носили следы тяжелой работы, они были чистыми.
«Я вижу, что вы носите маникюр», сказал я с улыбкой.
«Конечно. Ведь я служу большим людям», сказала она. «Ну, кушайте на доброе здоровье, Виктор Андреевич».
Было что-то в ее понурых чертах, что заставило меня умерить свой аппетит. Я оставил одно яйцо, немного мяса, несколько кусков хлеба и кусок сахара, как будто я не мог больше с'есть. Когда я позвонил, моя секретарша вошла, собрала остатки на поднос и вынесла их. Немного позже принеся мне какие то бумаги на подпись, она смущенно задержалась на мгновение около моего стола.
«Мне стыдно говорить, Виктор Андреевич», сказала она, «но вы интеллигентный человек и вы поймете. Я позволяю себе доедать то, что остается от вашего завтрака. Пожалуста, извините меня… но так трудно оставаться в живых».
«Это совершенно правильно. Я рад, что вы это сделали. Но, откровенно говоря, я думал, что кельнерша…»
«У нас с Лизой соглашение», прервала она. «Один день я беру остатки, а другой — она… Голод ужасная вещь, Виктор Андреевич. Он сильнее, чем стыд».
И так, во все время моего пребывания в Совнаркоме, я ел только половину своего завтрака, оставляя вторую половину для Лизы и моей секретарши. Лиза, как я узнал, уносила свою порцию домой для ее двух маленьких детей; ее муж был на фронте. Обe эти женщины существовали только на рабочий паек: 400 грамм сахара, 500 грамм крупы и 400 грамм жиров в месяц, плюс 400 грамм хлеба в день. Когда я оставил недоеденным мой первый завтрак, то в переводе на рыночную стоимость, это составляло по меньшей мере 100 рублей. Одно яйцо, например, стоило 40 руб., а Лиза зарабатывала 150 рублей в месяц.