– Что ж, начинай! Пей! – ласково обращается к мальчику вождь.
«Отчего вдруг он заговорил так ласково? И почему они сами не пьют?» – продолжает вопрошать самого себя Артур, и внезапно в душу его закрадывается подозрение. Но лица окружающих его воинов по-прежнему бесстрастны, и ответов на свои вопросы он не получает.
– Еще слишком горячо, – отвечает мальчик, всегда готовый слукавить.
Вождь чувствует его сомнения. И вновь улыбается – еще более ласково. Он понимает, что обряды взрослых воинов могут быть непонятны маленькому мальчику, пусть даже такому сообразительному, как Артур. Значит, надо подать ему пример. И, налив себе полную плошку, вождь единым духом опустошает ее. Четверо воинов немедленно следуют его примеру. Не моргнув глазом и не дрогнув ни единым мускулом, они проглатывают маргаритковый супчик. Артур только хлопает глазами, и лицо его выражает живейшее удивление. Наконец взоры воинов устремляются на мальчика.
Воины молчат, но и без слов ясно, что теперь отказ выпить отвар будет воспринят как обида или – еще хуже! – как оскорбление, А оскорбить высокого воина матассалай – это наилучший способ полюбоваться собственной кожей на потолке шатра, где она будет аккуратно пришита к шкуре зебу Забо. Следовательно, у Артура нет выбора. Лучше умереть достойно, чем умереть со стыда. И, задержав дыхание, Артур залпом выпивает жидкость.
Когда он был маленьким, точно так же ему приходилось пить сироп от кашля, бурое месиво, словно специально созданное для того, чтобы вызывать отвращение у детей. Хотя мама с доктором в один голос утверждали, что он прекрасно излечивает бронхит. Внутри у Артура становится так горячо, что воздух, вылетающий у него изо рта, превращается в маленькое пушистое облачко. Если эта смесь предназначена для того, чтобы его самого превратить в супчик, то цель достигнута. По крайней мере, в желудке у него все кипит. И, широко раскрыв рот, Артур часто-часто дышит, пытаясь избавиться от паров растения, представляющего семейство сложноцветных.
– И как тебе супчик? На что это похоже? – спрашивает мальчика вождь, однако на этот раз улыбка его не ласковая, а скорее ехидная.
– На… ну… можно сказать… на маргаритку!
Услышав столь краткий и честный ответ, воины хохочут.
– Совершенно точно! Точнее некуда! – сквозь смех соглашается вождь.
В ответ Артур улыбается. Все его страхи позади, теперь они кажутся ему смешными.
– Устами младенца глаголет истина! – изрекает вождь.
Но Артур прекрасно знает, что эта пословица извлечена не из сокровищницы мудростей матассалаи.
Воины пребывают в прекрасном расположении духа. Они так развеселились, что никак не могут успокоиться, и то один, то другой взрываются гомерическим хохотом.