Обычно в кино тех, кто впервые убил кого-то, долго и художественно рвет. Мне всегда это казалось преувеличением. Если, к примеру, убьешь человека, защищая свою жизнь или жизнь другого, чего так переживать? Ну да, не убий и все такое. Но иначе ведь тебя убили бы. Или еще кого-то. В своих книгах я вынуждена была «убивать» – закон жанра, хотя и не могу сказать, что это мне нравится. Скорее наоборот, совсем не нравится. Но что поделаешь? Во всяком случае, я старалась не плодить трупы в страшных количествах и обычно обходилась без кровавых подробностей. Если читателей это не устраивает, они могут читать что-нибудь другое, где кровь разве что со страниц не капает. Так или иначе, мне всегда казалось, что, если придется защищать себя или кого-то еще, я не дрогну. Или, по крайней мере, не буду потом выворачиваться наизнанку и мучиться ночными кошмарами. Господь будет знать, что я сделала это не ради прихоти. И что же?
Так меня не рвало еще ни разу в жизни. Даже когда я была беременна и все встречные урны на улице были моими. Что творилось в моей голове – передать невозможно. Словно я перешла грань, за которой невозможно жить дальше. Жить так, как раньше.
Когда спазмы утихли, я отошла в сторону, упала на землю и заплакала. Меня трясло, и я никак не могла успокоиться.
- Ну что ты, Оля? – Евгений сел рядом со мной, погладил по спине. Я только плечом дернула. – Ну, не надо так. Ведь если бы ты не выстрелила...
От мысли, что, если бы я не выстрелила, Федька наверняка убил бы его, стало чуточку легче. А еще я подумала, что Светка, которая тоже только что убила человека, нисколько не переживает. Во всяком случае, по ней не скажешь. Похоже, у нее сейчас только две мысли в голове: о так и не найденном кладе и о том, как соблазнить Евгения. Вон как глазами стреляет и ушами шевелит: что это он там мне такое говорит.
Светка вышла из домика и сидела на ступенечке. Видок у нее был тот еще. Растрепанные волосы, ветровка мешком, джинсы в крови. И ладонь в запекшейся крови – ах да, она же порезала ее, когда пыталась осколком бутылки вскрыть крышку коробки. Впрочем, и я была не лучше. И тоже вся в крови. И своей, и чужой.
- Теперь все стало несколько проще, - Евгений поднялся с земли и протянул мне руку. – Если, конечно, успеем. Ты посиди здесь, не ходи туда больше.
Но я упрямо поплелась за ним в избушку, хотя тошнота по-прежнему плескалась на уровне ушей. Светка, не желая оставлять нас наедине даже в такой неромантической обстановке, тоже зашла вовнутрь.
От запаха крови меня замутило еще больше. Федька лежал на спине и смотрел в потолок единственным оставшимся глазом – тут Евгений не шутил, я действительно попала «белке в глаз».