- Кто тут? Бетти, ты?
- Да, сударыня.
- Где хозяин?
- Он во дворе, сударыня; он прислал меня за рубашкой, чтобы дать ее на время бедному голому человеку, которого ограбили и чуть не убили.
- Посмей только тронуть хоть одну, мерзавка! - сказала миссис Тау-Вауз. - С твоего хозяина как раз станется собирать в дом голых бродяг и одевать их в свою одежу! Я этого не потерплю. Тронь хоть одну, и я запущу тебе в голову ночной горшок! Ступай пришли ко мне хозяина.
- Слушаю, сударыня, - ответила Бетти. Как только муж вернулся, супруга начала:
- Какого дьявола вы тут затеваете, мистер Тау-Вауз? Я должна покупать рубашки, чтоб вы их раздавали грязным оборванцам?
- Моя дорогая, - сказал мистер Тау-Вауз, - это несчастный бедняк...
- Да, - сказала она, - я знаю: несчастный бедняк; но на кой нам дьявол несчастные бедняки? Закон и без того заставляет нас кормить их целую ораву. Скоро к нам сюда заявится человек тридцать - сорок несчастных бедняков в красных кафтанах.
- Моя дорогая! - вскричал Тау-Вауз. - Этого человека ограбили, отобрали все, что у него было.
- Так, - сказала она, - где же у него тогда деньги, чтобы заплатить по счету? Почему такой молодчик не идет в кабак? Вот я встану и мигом выставлю его за дверь!
- Моя дорогая, - сказал муж, - простое милосердие не позволяет, чтобы ты так поступила.
- Плевать я хотела на простое милосердие! - сказала жена. - Простое милосердие учит нас заботиться прежде всего о себе и о наших семьях; я и мои родные не дадим тебе разорять нас твоим милосердием, уж будь уверен!
- Ну, хорошо, дорогая моя, - сказал он, - делай, как хочешь, когда встанешь; ты же знаешь, я никогда тебе не перечу.
- Еще бы! - сказала она. - Да вздумай сам черт мне перечить, я ему такого задала бы жару, что он у меня живо сбежал бы со двора!
На эти разговоры у них ушло около получаса, а Бетти тем временем раздобыла рубашку у конюха - одного из своих поклонников - и надела ее на бедного Джозефа. Врач тоже наконец навестил его, обмыл и перевязал ему раны и теперь явился объявить мистеру Тау-Ваузу, что жизнь его постояльца в крайней опасности, так что почти нет надежды на выздоровление.
- Веселенькую заварил ты кашу! - вскричала миссис ТауВауз. - И не расхлебаешь! Нам, чего доброго, придется еще хоронить его на свой счет.
Тау-Вауз (который, при всем своем милосердии, отдал бы свой голос - так же свободно, как отдавал на всех выборах, - за то, чтобы его постояльцем спокойно владел сейчас любой другой дом в королевстве) ответил:
- Моя дорогая, я не виноват: его привезли сюда в почтовой карете; и Бетти уложила его в постель, когда я еще и не проснулся.