– Сколько это будет стоить? – спросил Моска. Он раскрыл чемодан и достал оттуда свежую смену белья.
– Ничего платить не надо. Давайте мне раз в неделю пару плиток шоколада, и, я уверена, горничные будут довольны.
– Ладно, – сказал Моска нервно и обратился к Йергену:
– Постарайтесь завтра же принести мне все это.
Когда оба немца ушли, Эдди покачал головой с печальным упреком:
– Времена изменились, Уолтер. Оккупация вошла в новую фазу. Мы обращаемся с людьми вроде фрау Майер и Йергена с уважением, здороваемся с ними за руку и всегда угощаем их сигаретой, когда обсуждаем с ними дела. Они могут оказать нам немало услуг, Уолтер.
– К черту! – сказал Моска. – Где тут туалет?
Эдди отвел его по коридору в ванную. Это было огромное помещение с тремя умывальниками и гигантской ванной. Около унитаза стоял столик, заваленный журналами и американскими газетами.
– Высший класс! – сказал Моска и стал умываться.
Эдди, сев на стульчак, ждал, пока он помоется.
– Ты приведешь свою подружку сюда? – спросил Эдди.
– Если найду и если она захочет, – ответил Моска.
– Пойдешь к ней сегодня?
Моска насухо вытерся и вставил лезвие в бритвенный станок.
– Да, – ответил он и взглянул на полуоткрытое окно: там догорал последний луч заката. – Постараюсь. Схожу на разведку.
Эдди встал и пошел к двери.
– Если не сложится, зайди к фрау Майер, когда вернешься, выпьем по маленькой. – Он хлопнул Моску по плечу. – А если сложится, то увидимся завтра утром на базе. – И вышел.
Оставшись один, Моска почувствовал огромное искушение не добриваться, а вернуться к себе в комнату и завалиться спать или подняться к фрау Майер и весь вечер пить с Эдди. Он почувствовал сильное нежелание куда-то идти искать Геллу – он опять мысленно назвал ее по имени, – но усилием воли заставил себя все-таки покончить с бритьем и причесался. Он подошел к окну и распахнул его. В переулке внизу никого не было. Но вдали, в догорающем отблеске заката, он увидел женщину в черном, которая бродила среди развалин и рвала молодую траву. У нее уже была целая охапка. А чуть ближе к зданию общежития он заметил семейство из четырех человек – мужчину, жену и двух ребятишек. Они возводили стену, которая уже была не меньше фута высотой.
Мальчики приносили из тачки обломки кирпичей, которые они привезли из разрушенного центра города, а мужчина и женщина подгоняли их друг к дружке в кладке. Эта сценка рядом со скелетом дома запечатлелась в памяти Моски. Последний лучик дня догорел, и люди превратились в темные пятна, движущиеся на фоне абсолютного мрака. Моска вернулся к себе в комнату.