— Мы, служащие вечно живущим богам, не должны осквернять руки, наказывая смертных, которые не достойны даже войти в городские храмы. — Он подождал, пока тело распростертого перед ним солдата расслабится, После чего добавил: — За нарушение церемонии похорон мудрого Гильгамеша и попытку отнять у нашего почившего царя слугу, который должен был сопровождать нашего господина в загробной жизни, ты займешь его место, чтобы сам несравненный Гильгамеш покарал тебя. А теперь, встань! Встань и последуй в гробницу за своим господином… Кстати, когда увидишь его в загробной жизни, не забудь сказать, что Зикуарру и все парни из храма Энки передают ему привет.
Душераздирающий стон сорвался с губ приговоренного солдата. Казалось, им овладела болотная лихорадка — все его тело содрогалось, он цеплялся пальцами за прокаленные солнцем глиняные кирпичи царского тракта, словно надеялся, что это помешает другим солдатам поднять его на ноги, но лишь обломал ногти. Старший жрец посмотрел на двух стражей, стоявших рядом с ним, и едва заметно кивнул. Этого оказалось достаточно. Они поспешно бросились поднимать несчастного, мешая друг другу. Через несколько мгновений провинившийся занял место в конце процессии.
А Намтар тяжело вздохнул и пристроился за бывшим солдатом, но тут ему на плечо легла тяжелая рука старшего жреца.
— Только не ты, собака, — сказал жрец с бритым черепом.
— И чего я не должен делать? — Намтар ощутил легкое сомнение, но он достаточно долго был рабом, чтобы не испытывать напрасных надежд.
Он не мог позволить себе такой роскоши.
— Ты должен покинуть процессию. Этот солдат занял твое место. Убирайся!
Намтар нахмурился, но остался стоять. И дело не в том, что он не верил жрецам… ну ладно, он действительно им не верил, поскольку прекрасно знал, что бывает с теми, кто им доверяет. Жрецы вели привольную жизнь на самой верхушке социального зиккурата, неохотно разделяя свои привилегии с царями Урука. У них было много свободного времени. В одних праздность рождает интерес к поэзии, искусству и великим научным открытиям, в других — скуку и злобу. Какая досада, что никто не додумался создать шумерский словарь рифм, тогда в Уруке было бы больше плохой поэзии, но меньше дурацких смертей.
— Вы хотите сказать, что я могу уйти? — спросил Намтар, Жрец кивнул.
— Взять и уйти? Иными словами, мне не придется вступить в царскую гробницу и испить из чаши жидкую смерть, верно?
Жрец вновь энергично закивал. Он казался уязвленным, как человек, которому без конца задают очевидные вопросы.
— Я не знаю, откуда ты взялся, глупец, но у нас всем известен смысл слова «убирайся». Ну, как мне еще тебе объяснить? Назвать по буквам? Хорошо: три треугольника, смотрящих вправо, два без черенков, направленных влево, четыре обычных черенка и треугольник вниз: Убирайся! Если тебя тревожит твой статус, не думай об этом — полагаю, с такой простой задачей ты сумеешь справиться. Теперь ты свободный человек. Занявший твое место солдат стал рабом. По-другому и быть не может, иначе будут потрясены основы нашего бытия.