Зачем звезда, с росой полночной споря,
Рождает ожиданье для убийц,
И время пасть в обойме для героя?
Очередной бесславной пустоты
Честь сохранится на шаблоне речи,
И вечной плазмы жадные цветы,
И вечный взгляд пронзающей картечи…
При первых звуках его голоса Этьен вздрогнул и посмотрел на певца. Нет, голос полуэльфа не отличался особым тембром, да и идеальным слухом Кёрнхель похвастаться не мог, как и виртуозным владением инструментом — но что-то было в его музыке такое, что цепляло за душу и заставляло вслушиваться сердцем.
Не надо. Просто там прошла война,
Война рассудка с сердцем, воли с чувством.
И что поделать, если есть вина,
А точность обвинения — искусство.
Слова сквозь холод падают в песок,
И пепел остывает чьим-то сердцем.
Ты смог подняться, но взлететь не смог.
И кровью став, ушел в свое бессмертье…
— Это твоя песня? — тихо спросил граф, когда смолкли последние отголоски звона струн. Кёрнхель тихо рассмеялся.
— Ну что ты, нет, конечно. Эта песня… она издалека. Мне просто показалось, что она будет созвучна тебе сейчас.
— Созвучна? Да, пожалуй… именно созвучна, — Этьен прикрыл глаза, и воспроизвел звучание в голове. — Созвучна… А что такое плазма?
— Эм… — полуэльф на секунду замешкался. — Что-то… что-то вроде пули. Вернее, не совсем пули… в общем, этим стреляют из определенного типа пистолетов.
— Здесь знают огнестрельное оружие? — поразился Хранитель — он ни разу не видел здесь пистолетов или ружей, равно как и не слышал упоминания о них.
А Кёрнхель замешкался с ответом, мысленно костеря себя на все лады. Это же надо так проговориться!
— Здесь — не знают, — медленно, осторожно подбирая слова, начал он. — Но я много путешествовал, и бывал в разных местах… Кое-где это понятие уже существует…
На беду полуэльфа, обмануть графа было не так-то просто. В глазах Этьена уже зажегся огонек подозрения.
— Ты никогда не рассказывал о том, что путешествовал.
— Ты не спрашивал.
Повисло тягостное молчание. Этьен понял, что очень многого, оказывается, не знает о том, кому привык, не задумываясь, доверять свою жизнь. А Кёрнхель с ужасом почувствовал, что наладившиеся между ними дружеские отношения дают трещину. Если Хранитель перестанет ему доверять, то он не сможет в полной мере стать для него тем, кем должен быть.
О том же думал и сам аристократ. До этого момента он мог с уверенностью сказать, что Кёрнхель — единственный, кому он доверяет полностью и во всем, от начала и до конца. Но теперь уверенность поколебалась, и Этьену это не нравилось. Помимо всего прочего, он просто привязался к странному полуэльфу, и мысль о том, что их дружба может быть убита недоверием, вызывала боль.