— Девушка, чем, по-вашему, пахнет цивилизация? — спросил он, принимаясь за жданный напиток.
— Французскими духами.
— Женский ответ. Запах цивилизации — это запах кофе. — Леденцов разом откусил половину пирожка, добавив: — И запах жареного мяса.
Ирка жевала кекс, навалившись на стол крупной грудью, которую сдерживала лишь красная майка; куртку же она, видимо, никогда не застегивала.
— Почему не взяли икру? — спросил он.
— А сам чего не взял?
— Предпочитаю черную.
— А я предпочитаю селедку.
— Ну а мороженое? С шампанским?
— Это всегда идет.
— А не сходить ли нам после этого кофея в мороженицу, а? У меня с утра нос чешется — в рюмку глядеть.
— В рюмку глядеть или с лестницы лететь, — заметила Ирка туманно.
Но он уже ликовал от успеха, выпавшего ему за терпение. И давился пирожками, взятыми нерасчетливо: четыре штуки нужно было съесть за время, потребное Ирке на один кекс. Все-таки четвертый пришлось незаметно сунуть в карман.
Они вышли на улицу.
— Ну, мы познакомились или еще нет? — Он подстроился под ее валкий шаг.
— А чего ты ко мне клеишься? — вдруг спросила Ирка, будто только что его узрела.
— Странный вопрос, мадам. Ты молода, интересна, симпатична и даже…
— Парень, только не надо песен! — перебила она громко, по-базарному.
И Леденцов догадался, что своими комплиментами попал в болевую точку, в какой-то комплекс, которых в шестнадцатилетних навалом; скорее всего она считала себя некрасивой. И была недалека от истины: фигуры нет, походка медвежья, губы крыночкой…
— Мороженицу посетим? — спросил он еще уверенно.
— С кем попало не хожу.
— Это я-то «кто попало»? — удивился Леденцов.
— Мы с тобой не поддавали, в вытрезвителе не спали.
— Да мы вместе кофей пили! — вроде бы распалился Леденцов.
Ирка оглядела его, как последнего дурака. Леденцов стоял с просящим видом — ссутулился, желтая головка набочок, белесые ресницы помаргивают… Она рассмеялась:
— Ты не мэн, а просто Рыжий.
— Проводить хоть можно? — плаксиво спросил он, проглотив обидное определение.
— Мне что? Иди.
Насчет своей внешности Леденцов не заблуждался: невысок, не плечист, бледнокож и усыпан веснушками, уж не говоря про рыжую, а теперь желтовато-ржавую голову. Он полагал, что сможет понравиться только интеллигентной девушке, гуманитарно образованной. Эта же Ирка наверняка млела перед здоровыми модными ребятами, походившими на сыщиков из импортных фильмов.
Леденцов скривился: выходило, что он тоже комплексует не хуже шестнадцатилетнего.
— Как тебя звать?
— Ирка.
— А я Борька.
Они свернули с центральных улиц на тихие. Его новая знакомая шла все так же бесцельно, поглядывая на дома и прохожих с удивлением человека, впервые попавшего в город. Но двигались они не к Шатру.