Мочин сорвал винт с бутылки водки и разлил до донышка всем поровну. И Крошке, легшему с ним рядом. Сколько этому Крошке, лет четырнадцать-пятнадцать?
— Опростимся, мужички. — Мочин поднял стакан. — Вкусим за умных!
— Умные — это какие? — спросил Леденцов подурашливее.
— Умный кушает шницель, а дурак горчицу.
И Мочин оглядел его своим проворным взглядом, как обшарил.
— Тогда мы дураки: кушаем капусту…
— Это кто? — изумился Мочин, указуя на Леденцова стаканом.
— Это Желток, — объяснил Бледный.
— Я так и подумал, — удовлетворился Мочин.
Выпили торопливо, захрустев огурцами. Леденцов оглядел своих шатровых. Бледный от сосредоточенности еще больше заострился лицом, Шиндорга смотрел на Мэ-Мэ-Мэ с откровенным подобострастием. Но Грэг жевал капусту рассеянно. Ирка же не спускала глаз с него, с Леденцова.
Что для них этот Мочин? Кто он? Чем держит? Видимо, за краденые детали платит хорошие деньги.
— Сколько он даст «бабок»? — шепнул Леденцов Ирке.
— Ни рубля.
— Тогда к чему канитель?
— Он хайлафист.
— А на полу водка с капустой?
— В этом верхний шик…
— Не секретничать! — приказал Мочин, добавив, видимо, для новенького: — Умный тот, кто умеет крутиться.
— В какую сторону? — полюбопытствовал Леденцов.
— А вот кто не знает, в какую сторону крутиться, тот натуральный дурак.
Шиндорга хихикнул. Улыбнулся и Бледный. Грэг вяло жевал, прислушиваясь к разговору. Ирка дышала прямо ему в ухо.
— Может, я и дурак, — прикинулся Леденцов, пробуя догадаться, кто этот человек для ребят.
— Сейчас проверим. Дуся спросила: почему в бане все равны?
— В женской?
— Зачем в женской?
— Так ведь спросила Дуся…
— У меня такая присказка. Ну, почему в бане все равны?
— Потому что голые…
— Потому что начальство моется в сауне, — усмехнулся Мочин.
— Значит, я дурак, — признал Леденцов.
Водка ударила в голову неожиданной ясностью, будто промыла мозги…
Где же предел потаканию? Сперва золотые часы, теперь запчасти. Пьет с ними. Так и в соучастники попасть недолго. У этого Мочина статья чистая — скупка краденого. Пожалуй, скупки нет, поскольку денег он предусмотрительно не платит. Впрочем, почему скупка? Он же сам слышал его слова про колеса — «катите сюда». Классическое соучастие в форме подстрекательства. Плюс спаивание несовершеннолетних.
Но почему ребята бегут к нему телятами? Ирка и Бледный с характерами, Грэг не дурак… Ага, Мэ-Мэ-Мэ — хайлафист, человек высшей, или высокой, жизни. Но в чем она и где? В бетонной коробке? В капустке с лучком? Не нагрянуть ли сюда завтра утречком пораньше, пока целы запчасти? И что? Отдать всех под суд? Убедить и перевоспитать этим? В сущности, силой?