Мочин откуда-то из-за спины вытянул балалайку. Ну да: водка, лук, кислая капуста — тут без балалайки что хлев без коровы. Неужели ребятам интересно? Еще бы, если Мочин брякнул по струнам и запел:
Отпотел на стройке лето,
Не жалел ни ног, ни кед,
Заработал на газету
И на комплексный обед.
Леденцов опасался, что хозяин выставит еще бутылку, но он швырнул балалайку в инструменты и поднялся.
— Опростились, мужики, и хватит.
Ребята вскочили так резво, будто ждали этой команды. Мочин погасил свет и открыл дверь, но не ту, через которую входили. Все пошли за его скорым шагом. И сразу оказались в такой же бетонной коробке, слабо освещенной. Леденцов лишь успел заметить «Волгу», белым лебедем дремавшую у стены…
Они уже стояли на воздухе, в свете голубоватого фонаря, который, похоже, загорелся сам. Мочин вел. Под ногами поскрипывал крупный, конечно, голубоватый песок. Аллейка с холеными елочками, тоже голубыми, стоявшими плотно, как ратники в шеренге. Голубое крыльцо кирпичной кладки, над которым нависал темный с цинковым блеском купол крыши. Дверь, обитая латунью…
Голубой свет погас, но загорелся желтый, надкрылечный, освещая путь в дом.
Просторная передняя светлого дерева… Фарфоровый плафон, расписанный цветами. Вешалка из перепутанных рогов во всю стену — штук пять убито оленей, не меньше. Телефон на полированной тумбе. Телефон в загородном доме?
— Мужики, раздевайтесь.
Ирка легонько толкнула Леденцова, показывая взглядом на свою грудь и плечи. Новая, яркая кофта, мохнатенькая, как ангорский котенок. Оказывается, все ребята принарядились: Бледный в сером костюме, Шиндорга в кожаной куртке, Грэг с галстуком.
— Входите, мужики, входите…
Леденцову показалось, что просторная комната, как и подстриженный сад, залита голубым светом. Но хрустальная люстра горела чисто и ясно. Голубело от другого… Пол выстилал голубой палас. Кресла, стулья, два разномерных дивана, пуфики — все было обито голубым бархатом. И голубые с золотом обои.
— На гарнитурчик тринадцать тысяч брошено. — Мочин перехватил его взгляд. — За трапезу, мужики!
Леденцов ступил на щетинистый палас неуверенно, боясь его нетронутой голубизны. Овальный стол вытянулся среди комнаты, будто переплывал ее солнечным теплоходом. Но Леденцова поразили не импортные бутылки и посуда, не закуски и фрукты, а плоская фаянсовая салатница, полная черной икры. Как темное дупло в середине стола. И серебряная ложка воткнута, бери и накладывай.
Вот почему деньги за товар не платились… Подобная компания сожрет водки с капустой и коньяка с черной икрой на трехзначную цифру. Ради этого воровали? Факт. Но тогда почему ждали этого дня, как праздника, принарядились, лица горели тихим восторгом? Непохоже, что Ирку или Бледного можно купить за икру, а Грэгу в ней и дома не отказывали.