Remember Me? 1997 год
Переводчик: Е. Петрова
— Не узнали? Быть такого не может!
Незнакомец уже тянул руку для приветствия.
— Как же, как же!.. — бормотал я. — Если не ошибаюсь…
Совсем растерявшись, я беспомощно озирался по сторонам. Мы встретились средь бела дня во Флоренции, на переходе через улицу. Он направлялся в одну сторону, я в другую — можно сказать, столкнулись носом к носу. Теперь он выжидал, когда я назову его имя. Я лихорадочно рылся в памяти, но безуспешно.
— Насколько мне помнится… — снова начал я.
Он схватил меня за руку, словно боясь, как бы я не сбежал. Его физиономия сияла от радости. Он меня узнал! И вправе рассчитывать на взаимную любезность, верно? Так что поднатужься, приятель, читалось у него на лице, вспоминай!
— Я — Гарри! — Его терпение лопнуло.
— Гарри?…
— Стадлер! — весело рявкнул он. — Хозяин мясной лавки!
— О господи, ну конечно же! Гарри, чтоб мне провалиться на этом месте! — Я с облегчением тряс его руку.
На радостях он едва не пустился в пляс.
— Ну да, он самый! За девять тысяч миль от дома! Неудивительно, что вы меня не узнали! Я остановился в Гранд-отеле. Шик-блеск, в вестибюле паркет наборного дерева! Поужинаем сегодня вместе? Бифштекс по-флорентийски — ваш мясник плохого не посоветует, так ведь? Значит, договорились! В семь вечера.
Я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы выдохнуть решительный отказ, но…
— Сегодня в семь! — громыхнул он.
Повернувшись на каблуках, мясник ринулся дальше и чуть было не угодил под мотороллер. Уже стоя на кромке противоположного тротуара, он выкрикнул:
— Гарри Стадлер!
— Леонард Дуглас, — отозвался я, неизвестно зачем.
— Как же, помню! — Махнув рукой на прощанье, он растворился в толпе. — Уж я-то помню…
Только этого не хватало, рассуждал я сам с собой, разглядывая правую руку, изрядно намятую и только что освобожденную. Кто же это был?
Хозяин мясной лавки.
Я представил, как он готовит к продаже бифштексы: белый колпак-кораблик, оттеняя щеки цвета свиного окорока, чудом держится на жидких светлых волосах, а руки истязают кусок говядины.
Действительно, мой мясник!
Ну и ну! Я не мог успокоиться до самого вечера. Надо же так влипнуть! Зачем было соглашаться? И какого черта он навязывается? Мы ведь совершенно чужие люди — так только: «С вас пять шестьдесят» — «Спасибо, всего доброго». Проклятье!
Каждые полчаса я звонил в отель. У него в номере никто не снимал трубку.
— Может быть, вы оставите сообщение, сэр?