— Да это же галки летят!
— Галки! — откликнулось, словно эхо, в толпе. — Галки! Вороны!
Вокруг раздался возбужденный смех, послышались издевательские насмешки над теми, кто успел убежать с дороги; все вдруг стали закуривать, щедро предлагали друг другу папиросы и махорку.
«Но ведь галки — только отсрочка! Ведь фашистская авиация тоже сейчас прилетит! — взволнованно думал Иван. — Надо же все-таки что-то делать, предпринимать, торопиться...»
Иван оглянулся на группу командиров:
«О чем они думают? Или они растерялись?»
Взгляд Ивана скользнул по их лицам, уже розовеющим в отблесках утренней зорьки. Они были помяты и озабоченны, глаза опухли и покраснели от недостатка сна и от ветра.
«Устали», — понял Иван.
Тарахтенье трактора в эту минуту снова оборвалось.
Высокий, несколько дней не бритый, молодой плечистый майор выделялся в центре командирской группы. По виду он был самый опытный и авторитетный. Все его слушали, если он говорил, и к нему обращались, когда говорили сами.
— А через час в самом деле фашисты ведь налетят, товарищ майор, — сказал какой-то младший лейтенант.
— Все к чертям раздолбают! — спокойно согласился майор, даже с какой-то зловещей усмешкой. — А что тут попишешь?! Ведь вон опять что творится! Вот так же точно под Минском было. — Майор сделал неопределенно широкий жест, словно пытаясь изобразить расплывчатость этого огромного скопища у моста. — Таков уж закон войны, — поясняюще обратился он к группе младших: — раз уж фронт прорван, части разбиты и все потекло в тылы, тут дисциплинку уже не воротишь, тут хозяин — стихия!..
— Зря это вы так насчет «законов войны», товарищ майор! — внезапно раздался над ухом Ивана надсадный и хриплый, как будто простуженный, голос. — Товарищи командиры! Неужели среди вас так уж и нет коммунистов?! — громче спросил тот же голос.
Иван оглянулся и увидел за собою такого же рослого, как майор, широкоплечего человека с забинтованной головой. Окровавленный ссохшийся бинт закрывал правую половину его лица, обожженный, опухший, гноящийся левый глаз с опаленными ресницами и бровью выглядел неприятно, он горел почти ненавистью. Этот внезапно явившийся человек в командирской форме, но без знаков различия, говорил раздраженно и вызывающе.
— Товарищ майор! Вы бы должны понимать, что творится! Что же вы так стоите?! Знаете, сколько народу ждет переправы?! — хрипло выкрикнул он.
— Что такое? — сухо и холодно спросил майор. — Что вы хотите сказать? Я тут при чем? Я что, начальник колонны, что ли?!
— А кто же тут при чем? Кто при чем?! — ожесточенно напал одноглазый, вызывающе наступая. — Я вижу, что вы тут, на мосту, сейчас старший по званию, — чья же прямая обязанность взяться за это?!