– Мне жаль, – сказала она.
– Я хочу сказать, что не быть способным передвигаться самостоятельно – это одно, но не быть способным… Черт. Я слишком озабочен сомнениями, смогу ли я делать это снова, или мне нужно стать священником или еще кем-то в этом роде.
Она не могла поверить, что он говорит о таком ей.
– Ты взрослый парень, – сказала она. – Я думаю, совершенно нормально, что ты этим озабочен.
Она прекратила рассказывать свою повесть Рэнди на этом месте, резко остановившись. Вероятно, нужно было остановиться гораздо раньше. Определенно, ему не было никакой необходимости знать, что именно с Джоном она потеряла девственность в постели своей матери, в то время как Мелли работала допоздна официанткой. Однако после того как Рэнди заснул, она снова предавалась воспоминаниям в эту ночь. При сочетании ее неопытности и страха Джона их любовь была старательная и сокрушающая, со смешками и торжественностью, и в результате они пришли к выводу, что это было великолепно. Если она и не совсем любила Джона той ночью, она полюбила его потом, и она любила его и спала с ним с таким чувством, которое смело из ее головы всех остальных.
Сиэтл
Джордан Уилли умер в ранние предрассветные часы четырнадцатого апреля, внезапно, но не неожиданно. Когда Ванесса приехала в больницу, она обнаружила тишину в палатах, заплаканных сестер в подавленном состоянии. Она сдерживала свои слезы, говоря слова соболезнований семье Джорди, похвалы сестрам и обнимая потерянную молоденькую практикантку, которая успела привязаться к мальчику. Даже у Пита Олдрича, как всегда выдержанного, покраснели глаза, и она понимала, что он никогда не забудет Джордана Уилли. Джорди преподал ему несколько уроков относительно человечной стороны медицины.
Она весь день была как деревянная, думая о Джорди только тогда, когда теряла контроль над собой. Она вспоминала его страх и его храбрость, но быстро отбрасывала мысли прочь, пока они не помешали ее работе.
Слезы победили ее вечером, когда она легла в постель. Ванесса лежала рядом с Брайаном. Маленький телевизор на туалетном столике был включен на канал с новостями, на случай, если будет что-нибудь о судебном разбирательстве Зэда Паттерсона – дело было теперь в руках судей, но она не слушала. Ее глаза были закрыты, щеки – мокрые, и она наслаждалась теплом руки Брайана, обнимающей ее.
– Думай о том, что ты сделала все, что могла, – сказал Брайан, стараясь утешить ее. Она знала, что ее слезы огорчают его. Он не понимал, что после того, как она целый день сдерживалась от слез, этот потоп нес облегчение. Да, конечно, она многим помогла, но не потеряла способность реагировать на потери.