Изабелла взяла снимок в руки. На нее глянуло приятное лицо с открытым взглядом. Высокий лоб, чуть намеченные мешки под глазами. Она поискала глазами шрам, но его не было видно: резкость изображения была недостаточной. Внимательно рассмотрев фотографию, она вернула ее Джин, а та снова спрятала снимок в ящик стола.
– Не понимаю, зачем я все это храню, – проговорила она. – В доме масса его вещей. Вот выберу время, устрою большую уборку и разом от них избавлюсь. – Закрыв ящик, Джин повернулась к Изабелле: – Вы в курсе наших дел? Вам рассказали?
– Нет, знаю только то, о чем уже сказала. А больше ничего. Ни о вас, ни о сыне.
– Мальчик не видел отца много месяцев, почти год. – Джин судорожно вздохнула. – Когда Юан – так зовут мужа – ушел от нас, оба сына порвали с ним. Полностью. Я думала, что со временем все утрясется, но нет, куда там! И ко времени смерти Гэвина – а убила его, конечно, депрессия, он был в очень глубокой депрессии, и это она привела его к мысли уйти из жизни – они уже очень-очень давно не виделись. Пропасть была такой глубокой, что отец даже не пришел на похороны. На похороны собственного сына. – Она говорила с усилием, но сохраняла спокойствие и не спускала глаз с Изабеллы. – Думаю, что теперь его мучает чувство глубокой вины. И я испытываю к нему жалость. Но ничего не поделать. Все кончено. И ему надо с этим жить.
Может быть, я могла бы помочь, – продолжала она, растерянно глядя на Изабеллу, – но ему не заставить себя прийти к нам. Он по-прежнему живет в нашей деревне. Мы стараемся избегать встреч. Он теперь пользуется другой дорогой, хотя для него – он тоже ветеринар – это куда более долгий путь на работу. Но он делает крюк. Ему нестерпимо видеть детей.
Изабелле нечего было ответить на это. Но ей все же хотелось узнать, что думает Джин о лице, являющемся Иану. Джин никак не откликнулась на ее рассказ и, похоже, почти забыла о нем.
– Вы не сердитесь, что я приехала к вам со своей историей? – осторожно спросила Изабелла. – Мне самой очень неловко. Но я чувствовала себя обязанной сделать это.
– Не беспокойтесь! – отмахнулась Джин. – А что до самого рассказа, то ведь люди нередко придумывают что-то такое. Сама я рационалистка. Для чудес и фантазий у меня просто нет времени. – Она улыбнулась с уверенностью твердо стоящего на земле ветеринарного врача, не сомневающегося, что на все есть научные объяснения. – К сожалению, мисс Дэлхаузи, я никогда не верила в возможность личного бессмертия. Гибель мозга – это и наша гибель. А что касается душ, то я думаю вот что: если у нас есть души, то они есть и у животных. И если бы мы обретали жизнь после смерти, то и они должны бы ее обретать. А раз так, небеса – или как вы их там называете? – будут чудовищно переполнены всяческими собаками, кошками, мелким домашним скотом и прочим. Вам это представляется возможным? Мне – нет.