– Я думаю, ты прав, – наконец, сказала она, с нескрываемой грустью посматривая на него. – Наши болельщики остались совсем без лидеров.
Тигр кивнул, думая об этом же. Несомненно, их болельщики потеряли всех своих лидеров. Он, конечно же, сожалел об этом, так как команда имела действительно выдающихся лидеров среди болельщиков. Кого сейчас можно поставить на их место? Может быть, Барбару Брук? Про себя он подумал, что необходимо как-нибудь, как бы между прочим, предложить ей эту должность. Это, понятно, не входило в зону его интересов, он не мог прямо повлиять на выбор главы болельщиков, он в этом отдавал себе полный отчет. Но это его, тем не менее, не могло не волновать. Он очень хорошо относился к дружной команде болельщиков, и очень высоко ценил их вклад в спортивные успехи футболистов школы.
– Из тебя бы вышел неплохой лидер болельщиков, – сказал он Мари без особого энтузиазма. Он знал, что она не подходит для этой роли.
– Разве я смогла бы?… – спросила она, ошеломленная этим неожиданным предложением.
– Конечно, – очень серьезно уверил он.
– О, Тигр… – мягко рассмеявшись, сказала она.
Теперь он тоже рассмеялся. Он тоже перевел все в шутку.
– Как ты? – спросил он.
– Я чувствую себя неплохо.
– Что слышно от твоего брата?
– Он ненавидит эту авантюру во Вьетнаме.
– Я не сомневался, что он будет относиться к Вьетнаму именно так.
– Он утверждает, что это преступление, Тигр, а как ты считаешь?
– Это, действительно, грязная война.
– А что ты думаешь о тех, кто открыто выступает против этой войны?
– Видишь ли… я не знаю… Мари… – Он помолчал, рассуждая над этой проблемой. – Я не знаю, должны ли американцы протестовать против этой войны? – Он остановился, не зная, чем аргументировать это свое утверждение.
– Почему же нет, Тигр?
– Ну… мы все вовлечены в эту войну… – Он снова осекся.
– Она довольно несправедливая…
– Да, я все это знаю… – Он сделал паузу. – Все это мне хорошо известно, Мари.
На мгновение возникло неловкое молчание. Они просто смотрели друг на друга.
– В любом случае, Ти1р… – спокойно сказала она. – У нас в Соерсвилле никто открыто не протестует против этой войны… – Она сделала паузу. – Не так ли?
Тигр криво усмехнулся. Он боролся с этой войной. Но в душе, открыто он не решался высказать свое мнение о Вьетнаме. И то, что сказала она, было, к сожалению, сущей правдой, независимо от того, что и кто чувствовал в душе. Что за мир! Какой жестокий мир! В этом нет никакого сомнения. Он подумал о Далласе, об убийстве президента. Это ведь произошло не на другой планете, а здесь, в Америке. Разве что-нибудь изменилось с тех пор? Хотел бы он знать, глядя на нее. Он думал о ее брате. Обо всем. Он перевел разговор на другую тему.