без звука. Сюрреализм какой-то. Не знаю, что и думать.
– И что? – Бренди поправляет пижамные штаны мандаринового цвета.
– О чем ты? – Гадор кладет руку на живот, который, кажется, вот-вот лопнет, и мягко поглаживает его в районе пупка.
– Что ты выиграешь, если его убьешь?
– Боже мой, просто я тогда успокоюсь!
– Да, и получишь бесплатную еду в кутузке, где твои внуки будут тебя навещать в рождественские праздники.
– Боже, Бренди. Осторожно, – говорю я ей.
– А что?
– Здравые рассуждения?
– Очень остроумно.
– Я считаю, ты должна его проучить, – настаивает Бренди.
– Как? Дать ему по яйцам? – спрашивает Гадор, и на ее лице появляется слабая улыбка.
– Нет, кое-что похуже. Те видеопленки у тебя с собой? Ты их не оставила дома?
– Я чуть было этого не сделала… Нет, они в моем чемодане.
– Хорошо, мы что-нибудь придумаем, ладно?
Гадор впервые смотрит на нее ласково своими большими и грустными глазами, такими же выпуклыми, как и ее живот.
– Да, придумаем.
– Когда он вернется от своей матери?
– Через пару дней.
– Тогда завтра посмотрим пленки, здесь ведь есть видео.
– Хватит, Бренди, не мучай меня! Я не хочу!
– Их посмотрим только мы с Канделой, и Кармина, если захочет. Я принесу адаптор с работы.
– Тогда почему бы не посмотреть видео всей семьей: бабушка, мама, ведьма Мари?..
– Нет, ни за что. Тете Мари может сделаться дурно… Чувствительным людям такое лучше не видеть.
Гадор снова волнуется и сжимает в пальцах туалетную бумагу, превращая ее во влажную массу, а потом в маленький и бесполезный белый комок.
– Это же не военный репортаж, Бренди. Они там просто трахаются.
– Понимаю, глупая.
Бренди поднимается и выключает свет, не спрашивая разрешения.
– До завтра, девочки. Тогда все обсудим.
Еще никем не доказано, что Бога не существует. Аристотель в IV веке до рождества Христова – кажется, это было именно тогда – сам Аристотель, не больше и не меньше, верил в то, что мухи, комары и моль возникают из ничего: из грязи, из земли или из навоза. Ему представлялось логичным, что раки, моллюски, угри и рыбы появляются из тины или водорослей как результат их распада; крысы, по его мнению, зарождаются во влажной земле, а крупные животные – в остатках огромных прозрачных червей. Идеи старика Аристотеля – блистательного риторика, но довольно посредственного биолога и ученого-исследователя будоражили умы на протяжении двадцати веков. Однако нужно признать, что ценность представляют собой не выводы, которые он делал, – часто бессмысленные с точки зрения научной логики наших дней – а вопросы, которые он перед собой ставил. Очень часто вопросы оказываются настолько же или более важны, чем ответы, и именно поэтому старый хитрец считается одним из величайших учителей и мастеров.