В данный момент меня ищут с целью перерезать мне горло. Можно также сказать с уверенностью, что некая шайка злодеев, вооружившись шприцами, зараженными СПИДом, бредет за мной по пятам, желая меня погубить. Кошмар. Следовало бы подыскать место, где меня в ближайшее время похоронят, а еще лучше – найти славную норку, в которой можно укрыться, пока не минует опасность. И все же я вновь и вновь прихожу сюда, чтобы выслушать жалобы моей сестры – она непрестанно жалуется с тех пор, как я себя помню. Очень странно, что мы с ней родня – она совсем на меня не похожа.
Несмотря на мои собственные проблемы и ее стенания, я смотрю на нее с нежностью, понимая, что с этим ничего не поделаешь. В конце концов, она моя любимая сестра.
Успокойся, детка, говорю я сама себе. Пусть это безумное напряжение, которое ты прячешь внутри, осыплется на диван, как перхоть с головы, да там и останется. Успокойся, детка.
– Какая странная жизнь, – замечает моя сестра Гадор.
– По сравнению с чем? – бормочу я вместо ответа.
Гадор погружается в раздумья, хотя я не уверена, что они уведут ее слишком далеко, поскольку обычно она приходит в замешательство, когда обстоятельства заставляют ее выйти за рамки привычных тем. Она не привыкла переходить эту грань.
Ненавижу эти разговоры о жизни, потому что они неизбежно напоминают о смерти, а я по очевидным причинам избегаю подобных мыслей, хотя мне это не всегда удается. Безусловно, в конце концов мне придется с ней встретиться – когда не будет другого выхода. А сейчас для меня смерть как таковая – лишь аргумент победить в этой жизни.
В общем, Гадор вынуждает меня ненадолго вернуться к неприятной теме о жизни и смерти, пренебрегая моим естественным нежеланием нервничать.
Я смотрю на свою сестру, которая превратилась в сплошной клубок нервов – она беременна, в полном отчаянии, несчастна и грустна. Я вижу, как опухли от слез ее глаза. Она невзначай проводит рукой по животу, и я не могу не думать о жизни и смерти. А принимая во внимание, что мне наступают на пятки те, кто желает вцепиться мне в глотку, такие размышления не назовешь неуместными.
Некто утверждал, что жизнь и смерть – два равнозначных состояния. «Тогда почему ты живешь, почему не покончишь с собой?» – спросили его. А он ответил: «Потому что не вижу разницы».
Я лично в этом вопросе предпочитаю придерживаться Эпикура. Не бойся смерти и не будешь бояться жизни. Пока я жива, какое мне дело до смерти? А когда я умру… то какое, черт возьми, все это будет иметь значение?
Я несколько раз повторяю это про себя, однако не чувствую глубокой убежденности.
