Значит, ты не занимался со мной по-настоящему? Но чем же ты со мной занимался?
– Нет, я только хотел сказать…
– Ты много чего хотел сказать, но я не расположена тебя слушать. Кандела! Закрой дверь!
Я подчиняюсь, и на этот раз Виктор не смеет мне мешать и не упирается рукой. Гадор мчится на кухню, я следую за ней, думая о том, как ее успокоить, и что, вероятно, нужно снова, после большого перерыва, взять в библиотеке «Энциклопедию секса» доктора Лопеса Ибора.
Я провела некоторое время, разглядывая фотографии моего отца. Все, что нам осталось от него, – это пачка снимков и смутные воспоминания. Он был самым красивым мужчиной, которого мы когда-либо видели. Упрямый, необузданный, дикий, драчливый, с неуемной жаждой авантюр и с грустными зелеными глазами, которые как будто ласкали своим взглядом и чудесным образом заставляли прощать его отлучки и неспособность вести размеренную семейную жизнь. Он был не способен смириться с монотонностью и скукой супружества. Мама до сих пор не избавилась от обид и законного возмущения. Мы почти не упоминаем его имя. Бели даже его не знала. Когда ей было шесть лет, она спросила маму, тот ли у нее отец, что и у всех нас, потому что она не помнила, что он у нее был. Сестра была убеждена, что раньше жила в доме доктора Переса, который очень занят, поэтому никогда не забирает ее из школы, как отцы других детей. Бели верила, что дело обстоит именно так, пока одна подружка ей не объяснила, что доктор Перес только занимается детскими зубами, а не делает детей, и что для этого необходим папа. Услышав эту историю, моя мама, конечно, ударилась в слезы и провела так весь день и следующую ночь.
Мы были маленькими, совсем детьми, когда отец навсегда исчез из нашей жизни, из нашего дома. Мы жили сиротами. Однажды кто-то при мне спросил маму, где ее муж. Она ответила, что он уже давно оставил нас, и сокрушенно потупила взор, как это делают вдовы. Спросивший выразил свои сожаления и соболезнования. «Нет, зачем же сожалеть? – ответила бабушка за маму. – Он упокоился с миром, и мы тоже довольны».
Сегодня вечером, когда я вернулась с работы, меня почему-то тошнило, и я с ужасом подумала о том, что на следующей неделе меня ждут не только куча экзаменов, но и череда праздников, по случаю наших с сестрами дней рождений: мы все родились в июне – Кармина пятнадцатого, Гадор шестнадцатого, я семнадцатого, Бренди восемнадцатого и Бели девятнадцатого. По какой-то астральной, сюрреалистической и, по-видимому, еще и гормональной причине октябрь был, вероятно, роковым месяцем для папы.