Последняя субтеррина (Хватов) - страница 36

Тем временем девчонка принесла миску с двумя дымящимися кусками мяса и плошку с рыбной похлебкой. Пока Рууд пытался не подавиться слюной, откусывая крысятину, она вернулась с глиняной кружкой пива и села напротив. Что, она так и будет тут сидеть и на меня таращится?

Рууд расправился с мясом и, уплетая похлебку, нет-нет, да и посматривал на белокурую девчонку.

— Как тебя зовут-то, — он отодвинул пустую плошку и, обхватив ладонями кружку, отхлебнул пива.

— Маша.

— Хм. Странное имя. Масшя. Ты с востока?

— Да.

— Из пшекии что ли?

— Э-э, ну да.

— Будешь? — Рууд пододвинул к Маше наполовину не допитую кружку и зевнул. После сытного обеда Руду захотелось спать.

— Не откажусь, — она быстро допила пиво и, схватив его за руку, потащила к неприметной двери в углу.

— Куда это мы? — язык у мальчика еле ворочался.

Рууд проснулся оттого, что кто-то гладил его по голове. Возле него сидела Маша. Заметив, что мальчик открыл глаза, она устроилась рядом с ним. Некоторое время они лежали в тишине, которую нарушало только равномерное щелкание какого-то механизма прежних, висящего на стене напротив.

— Что это такое?

— Часы. Яап научил меня считать по ним время, как это делали прежние.

— А зачем они считали время?

— Зачем они — не знаю, но мне нужно считать время, чтобы… ну чтобы не задерживаться здесь дольше положенного.

— Ты все время говоришь Яап. Разве он не твой отец?

— Он мой приемный отец. Яап взял меня к себе, когда мама умерла.

— А отец?

— Отца совсем не помню. Да и не рассказывала про него мне мама. А вот про деда она мне много рассказывала. Очень он любил мою бабушку. Ее Ксения звали. Она в Амстердаме на улице красных фонарей работала. А потом, когда война началась, Амстердам за три часа затопило. Дед с бабкой спаслись. Все-таки он военным был. Потом они сюда переехали. У них такая любовь была. Он ее все время так ласково звал. Ксюша.

— Ксусча, — попытался повторить Рууд. — Все бы вам девчонкам про любовь, — проворчал он.

— Да. А что? Вот дедушка ее так любил. Когда она умерла, он даже в монастырь ушел. Мама с ним не пошла. Она…

— Постой. Как твоего дедушку звали?

— Хендрик. А что?

Рууд промолчал. Он долго изучал узоры на обшарпанном потолке, а потом повернулся к Маше и стал гладить ее по голове.

— Так что ты говорила, твоя мама? — через некоторое время спросил Рууд.

Она на Врееденордплайн работала. Как и бабушка. Жить как-то надо было.

— А что она делала?

— С мужчинами за байеры была, — ответила Маша и вдруг, словно что-то вспомнив, прижалась к мальчику и неожиданно просунула руку в его штаны.

Рууд чуть не подпрыгнул от неожиданности.