Всего несколько дней назад, когда графиня дремала у кухонного очага, Элпью вытащила «Левиафана» Гоббса из стопки книг, подпиравшей кухонный стол. Увлекательнейшее оказалось чтение! Начав с Блага и Зла, Гоббс разработал систему для определения чувств — от Надежды и Отчаяния до Соперничества и Зависти. Любовь, писал он, становится ревностью, когда появляется боязнь, что она не взаимна. Желание, соединенное с мнением, что желаемое будет достигнуто, называется Надеждой, а без такого мнения — Отчаянием. Любопытство Элпью к данному предмету было столь велико, что ей стало особенно приятно, когда Гоббс заметил, что именно любопытство отличает человека от животного.
— Пригнись! — прошипела графиня, отвернувшись и буквально уткнувшись в грудь Элпью.
— Где он, мадам? — Элпью приготовилась бежать. — В какой стороне?
— Он? — Графиня покачала головой. — Нет, это отвратительная старая карга, Гонория Бастл. Мы вместе ходили в школу, Элпью. Как ты знаешь, меня зовут Анастасия. Дорогая Гонория убедила всех называть меня Нэсти-Эсс.[6]Ненавижу эту женщину. Отойдем вон туда, Элпью.
Графиня повернулась спиной к бурлящей толпе и поспешила в тень у реки.
— Но лекция, мадам! — Элпью следовала за ней. — Нам в другую сторону.
Раздираемая противоречивыми чувствами, графиня оглянулась на блестящее сборище.
— Ты права. Тогда скажешь, когда она войдет в зал. Мне невыносимо столкнуться с этой седой старой гарпией.
— Горяченькие! С дымком! — Освещаемый оранжевым светом жаровни мужчина продавал у Водных ворот имбирные коврижки. — Горячие коврижки. Полпенни кусок.
— Подождите здесь, миледи, а я проберусь вперед и найду этого Сиббера с билетами.
Графиня кивнула и устроила целое представление из покупки полупенсового куска горячей коврижки, чтобы объяснить, почему она не рвется в здание вместе с остальной толпой.
Элпью протискивалась сквозь давку. По гербам на дверцах карет она видела, что, помимо известных актеров, здесь собрались и представители аристократии. Она наблюдала, как люди шумно приветствуют друг друга. Сколько крика и смеха. Как там у Гоббса? Гримаса Внезапной Радости?
Леди Бастл маячила впереди. С написанным на лице презрением она, прихрамывая, вошла в фойе концертного зала, где ее энергично приветствовал высокий тучный мужчина с внешностью богатого фермера.
Элпью пробилась поближе. Около дверей теснилась группа бедно одетых людей, тянувших руки, чтобы коснуться юбки или камзола проходящих актеров. Некоторые из них протягивали букеты цветов и письма. Одна из женщин буквально бросилась на актера, чтобы поцеловать его в щеку. Он лишь улыбнулся и, слегка помахав толпе, вошел внутрь, где, как заметила Элпью, насухо вытер щеку платком.