Я ведь даже не знаю, какой она придет: в тюремной одежде, или же духи доставят ее голенькой, точно дитя.
Скрипит кровать Вайгерс, шипят уголья.
Без четверти десять.
Почти одиннадцать.
Утром из Маришеса пришло письмо от Хелен. Она пишет, что дом огромный, а сестры Артура весьма заносчивы. Кажется, Присцилла забеременела. В имении есть замерзший пруд, где они катаются на коньках. Прочитав это, я закрыла глаза. Возникло яркое видение: Селина с распущенными по плечам волосами, в малиновой шапочке и бархатном жакете скользит по льду; наверное, я где-то видела такую картинку. Я рядом с ней, морозный воздух обжигает наши губы. Я представила, что будет, если отвезти ее не в Италию, а к сестре в Маришес, сидеть с ней за ужином, спать в одной постели, целовать ее...
Не знаю, чего больше испугается родня: того, что она спиритка, что осужденная или что женщина.
«Миссис Уоллес извещает, — писала Хелен, — что ты трудишься и пребываешь в дурном расположении духа... Из чего я заключаю — с тобой все хорошо! Смотри, не переусердствуй, а то забудешь приехать к нам. Кто же спасет меня от Присциллы, если не моя невестка! Ну хотя бы черкни мне...»
Днем я написала ответ, отдала письмо Вайгерс и смотрела, как она осторожно несет его к почтовому ящику, — теперь уже не вернешь. Правда, письмо с пометкой «Хранить до возвращения миссис Приор» адресовано не в Маришес, но лишь в Гарден-Корт. Вот что в нем сказано:
Дорогая Хелен,
как странно писать это письмо — пожалуй, самое необычное из всех, что я когда-либо писала! — и я, конечно, надеюсь, что ничего подобного больше мне писать не придется, если мои планы увенчаются успехом! Хорошо бы письмо получилось вполне внятным.
Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела или жалела за то, что я собираюсь сделать. Меня ненавидит та моя часть, которая знает, что этот поступок навлечет позор на мать, Стивена и Прис. Я лишь хочу, чтобы ты сожалела о нашей разлуке, но не причитала над тем, как она произошла. Вспоминай меня не с болью, но с теплотой. Твоя боль не поможет мне там, куда я ухожу. Но твоя сердечность поможет матери и брату, как однажды уже помогла.
Если кому-то надо выискать греховность этого шага, пусть ищут ее во мне и моей странной натуре, из-за которой я так ополчилась на мир с его общепринятыми уставами, что не смогла найти в нем себе места для жизни в довольстве. Это — правда, о чем ты, конечно, знаешь лучше, чем кто бы то ни было. Но ты не ведаешь об озарении, которое на меня снизошло, и об ином сияющем месте, где я, кажется, желанна! К этому меня привел некто изумительный и необычный. Тебе не понять. Ее представят обыкновенной и подлой, а мое чувство превратят в нечто грязное и порочное. Знай: здесь нет ни того ни другого. Одна любовь, Хелен... только она. Жизнь без нее невозможна!