Сора чуть—чуть подвигалась и замерла, шевеля плавниками. Из шляпной мастерской никто не вышел: хозяин как раз уехал за партией нового товара. Гидеон прижал к себе стеклянную банку и пошел домой.
Дома он показал свою драгоценную ношу дяде Руве. Его не отпускала уверенность, что Божье чудо, случившееся один раз, случится повторно и дядя Рува разрешит оставить рыбу Сору жить в их комнате и плавать в стеклянной банке. Не может же он не оценить красоты и необыкновенности чудесной рыбы.
Дядя Рува оценил. Он внимательно посмотрел на племянника, нахмурил брови и с минуту поразмышлял. Потом поднял руку и погладил Гидеона по голове. «Молодец, мальчик, — сказал дядя Рува. — Ты в кои—то веки принес домой полезную вещь. Сегодня у нас еще есть остатки вчерашней фасоли, да и нечего баловаться в будний день, но на субботу мы зажарим твою находку и подсолнечном масле. Немного масла я припас с Хануки. У нас будет чудесный субботний ужин». С этими словами дядя Гидеон еще раз ласково погладил Гидеона по голове и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Остаток вечера Гидеон провел бурно: он молил дядю Руву разрешить рыбе по имени Сора жить в доме и не служить пропитанием. Дядя Рува сначала вообще не понял, о чем речь, потом долго смеялся, потом отмахивался и, наконец, рассердился. «Послушай, Гидеон. — сказал дядя Рува. — Завтра ты захочешь, чтобы у нас на окне жили субботняя хала и стручковая фасоль, сообщая мне, что у них есть имена и что ты любишь на них смотреть. Не смеши меня, Гидеон. Послезавтра суббота. Ты почистишь мне рыбу, и я ее пожарю. А теперь ляг под одеяло и лежи тихо. Или можешь сразу идти выбирать ремень».
Гидеон лег под одеяло и какое—то время лежал тихо. Он дождался, пока дядя заснет, и встал с постели. Взял молитвенник, хлебный ломоть и стеклянную банку с плавающей в ней рыбой, потом, поколебавшись, добавил к багажу свечку и моток суровых ниток. Надел субботние кожаные ботинки и субботние же чистые штаны, кинул строгий взгляд на спящего дядю Руву и вышел из дома.
Он не думал о том, куда пойдет, — он шел встречать Божье чудо. Мысль о том, что его рыбу, его Сору, действительно могут пожарить и съесть, ни на секунду не селилась в его сознании. Скорее он сообразил, что одно чудо не сразу влечет за собой другое и, видимо, навстречу второму чуду нужно идти. Ну вот он и пошел. В доме дяди Рувы рыбе Соре угрожала опасность, поэтому из дома дяди Руны надо было уходить. Куда уходить, значения не имело — Гидеон никогда в жизни не выходил за пределы местечка и соседнего с ним города, и у него не было знакомых, к которым можно было заявиться жить вместе с рыбой. Он просто шел, твердо зная, что, как только он осилит ту часть пути, которая приходится на него, его немедленно встретит Божье чудо.