– Я знаю, что Дотти нуждается в деньгах, – сказал Файн. – Она говорила, что ей придется ждать следующих денежных поступлений.
Он заговорил громче, пытаясь защитить себя.
– Это был шантаж. У меня не было выбора.
Джеффри его слова проигнорировал. Он думал о почтовом отделении Дотти в Атланте. Дотти не знала, что им об этом стало известно. Она считала, что находится в безопасности. Возможно, у них есть шанс схватить ее, прежде чем она изнасилует еще одного ребенка или продаст Лэйси Паттерсон.
– Итак, – сказал Ник, – сегодня утром ты сложил журналы в церковный фургон и отправился в Огасту?
– У меня было дурное предчувствие, – сказал он, перебирая страницы Библии. – Кажется, я даже хотел, чтобы меня схватили. Я не мог больше жить под таким грузом.
– У Марка были такие же ощущения, – сказал Джеффри.
Файн фыркнул:
– Марк!
Он произнес это слово так, будто говорил о дьяволе.
Ник переглянулся с Джеффри.
– Знаете, почему Дженни хотела его застрелить? – спросил их Файн со слабой гримасой на лице. – Потому что он хотел делать то же самое.
– Что делать?
– Ему это очень нравилось, – сказал Файн. – У Марка не было угрызений совести по этому поводу.
– А у тебя были? – спросил Ник.
Файн этот вопрос проигнорировал.
– Ты говоришь, Марку нравилось позировать для фотографий? – спросил Джеффри и тут же вспомнил выражение боли на фотографиях Марка в найденных ими журналах.
Вряд ли такое лицо бывает у человека, которому нравится то, что он делает.
– Не просто нравилось. Он хотел это делать.
Файн постучал по столу пальцем.
– Еще немного, и он начал бы делать это с собственной сестрой. Дженни знала это. Она знала, в кого превратился Марк. Знала, что он кончит тем, что начнет жить с Лэйси.
Он фыркнул носом, словно сдерживая слезы.
– Дженни пыталась защитить Лэйси от этого животного.
– А доказательство у тебя есть? – требовательно спросил Джеффри.
– Грейс ввела его в игру с шести лет, – сказал Файн. – Еще немного, и он стал бы таким же. Дженни это знала.
– Да ты понятия не имеешь, кем стал бы Марк, – заявил Джеффри. – Если каждый подросток, которого изнасилует такой урод, как ты, повзрослев, сделается педерастом…
Файн прервал его.
– Вы не знаете Марка, шеф Толливер. Поверьте мне, он стал бы насиловать детей, как и его мать.
Файн покачал головой и злобно фыркнул:
– Он прошел обучение у мастера.
– Он сам еще ребенок, – возразил Джеффри.
Файн поднял палец, словно поймал Джеффри на противоречии.
– Он уже взрослый. Мог бы и остановиться.
– Ты тоже мог, – прорычал Ник.
Эти слова достигли цели – Файн посмотрел на Библию и сложил губы, как человек, которого несправедливо обвинили.