– Я знала, что между вами есть какое-то противостояние, – сказала Мадлен. – Это было совершенно ясно, когда я приехала с тобой в Цюрих, что Стефан тобой недоволен. И твои письма… и приезд в Париж на мою свадьбу.
– Думаю, в конце концов он бы плюнул на все это – и даже на мой отказ работать в его индустрии. Если б только этим я его разочаровал – он бы злился, но не так.
Его тон был странным, а улыбка – кривой.
– Так что же еще? – спросила Мадлен. Руди посмотрел ей прямо в лицо.
– Я – гэй, – сказал он. – Гомосексуалист, Магги. Она молчала.
– Это все решило. Когда я понял, что должен им сказать. Это было последней каплей для Джулиуса.
Медленное, постепенное осознание своих необычных интересов стоило Руди боли, а признание потребовало мужества. Он надеялся на их понимание и поддержку – но его иллюзии быстро развеялись. Джулиус даже не делал попытки скрывать свое отвращение и презрение, и с того самого дня неизменно вел себя с Руди склочно и оскорбительно.
– А мама? – спросила Мадлен. – Уверена, она за тебя. Неважно что я к ней чувствую… но я не могу поверить, что может найтись причина, по которой она может перестать любить тебя.
– Она и не перестала. Она давала мне понять, тайно – тогда и сейчас, что всегда будет любить меня, что бы я ни сделал, – в его голосе появились горечь и грусть. – Но для нее это преступление. Тоже. Или, по крайней мере, грех.
Он сделал паузу.
– И ей до сих пор нравится Стефан. Ей нравится быть его женой. Она никогда открыто не пойдет против него.
– Да, – согласилась Мадлен.
– А ты, Магги? – спросил он ее. – Что чувствуешь ты… что ты думаешь обо мне, теперь, когда все знаешь?
– Как ты можешь даже спрашивать?
– У меня нет выбора.
– Хорошо, – Мадлен помолчала. – Знаешь, тут две половинки… То, что я чувствую к тебе как к брату – это довольно просто. Первые восемнадцать лет твоей жизни мы были далеки друг от друга. Но в тот момент, когда я впервые увидела тебя в день моей свадьбы в Париже, у меня просто не было слов, чтоб сказать, что я чувствую к тебе.
Она взяла его за руку и крепко сжала.
– И с того самого дня ты не перестаешь изумлять меня, Руди. Я даже и не знала, что ты – такой храбрый, такой добрый и великодушный.
– А сейчас я изумил тебя опять.
– Но для меня это ничего не меняет – разве обязательно должно что-то значить? Ты – это ты, ты Руди Габриэл, мой брат. Просто теперь я еще знаю, что ты – гэй.
– И это – вторая половинка, да? Мадлен кивнула.
– Если ты спрашиваешь, как я отношусь к гомосексуализму – это немножко сложнее, на это труднее ответить. В Париже я знала несколько подобных мужчин – и женщин тоже. Патрик, помощник шеф-повара, жил вместе с Жан-Полем, официантом. Но это были их дела, и я ни на секунду не задумывалась об этом.