— Еще нет, Гарри, мальчик, еще нет.
Я пытался придать своему голосу бодрость, но мне плохо это удалось.
— Я… так… думаю. Я просто говорю, Пол… Я только что видел Дезире.
— Хорошо, парень.
— Не надо так говорить, я уже не в бреду. Это, наверное, был сон. Ты помнишь утро в горах — в Колорадо, — когда ты вдруг появился на восходе солнца? Я видел ее там… только вместе с ней был ты, а не я. Так что, конечно, она мертва.
Его логика была за гранью моего понимания, но я пожал его руку в знак того, что понял.
— И теперь, старик, ты можешь меня оставить. Это конец. Ты был молодцом. Мы хорошо подрались, не так ли? Если бы Дезире…
— Нет… не сдавайся просто так. Ты еще жив. А когда у человека есть силы преодолеть приступ лихорадки, он очень даже жив.
Но он так не думал. Я дал ему поговорить. И он говорил, плохо понимая о чем. Прошлое занимало его ум, и, по правде говоря, я сам стал сентиментален. Я себе сказал: «Это смерть».
А потом, подняв голову, чтобы посмотреть на проход, в котором мы находились, я вскочил на ноги с криком и остался стоять, совершенно пораженный. В следующее мгновение от удивления уже кричал Гарри:
— Свет! Боже всемогущий, свет!
Так оно и было. Проход был длиною метров триста, потом он резко поворачивал, а на углу отражался мерцающий свет, который исходил из невидимого коридора.
Он появлялся и пропадал, играл на гранитных стенах, и он был там. Это было сверхъестественно, так нам казалось после того, как мы провели много дней в кромешной тьме.
Я повернулся к Гарри, и он, который только что умирал, вставал на ноги.
— Подожди, не так быстро! — почти зло сказал я, вскакивая, чтобы помочь ему. — И, ради бога, не шуми!
Сейчас, возможно, будет драка, ты же знаешь, что означает этот свет.
— Но что это такое? — возбужденно спросил парень. — Пошли, пошли!
Честно говоря, я также стремился туда, как и он.
Первый раз в жизни я понял, почему в Библии и в древней мифологии было так много сказано о добыче огня. Современная цивилизация очень далека от природной пользы, чтобы понимать его значимость.
А тут был любопытный пример силы привычки — или, скорее, инстинкта — в человеке. Пока мы были в темном проходе, мы шли не остерегаясь.
Но вид света сделал нас осторожными, и мы замолчали. Мы прекрасно знали, что обитатели этого подземного мира могли нас видеть в темноте так же хорошо, как и при свете. Может быть, так даже лучше.
Очень тяжело идти по пути простого разума.
Гарри был настолько слаб, что еле стоял даже в том возбуждении и радости. Мы шли очень медленно. Я, как мог, поддерживал его, сам как бы будучи мотором.