Главный военачальник, пораженный, еле выдавил из себя: «Дайте!»
Кумар-аналык приняла в свои руки голову сына, как хрупкий, бесценный дар. Направилась к вырытому арыку. Нагнулась. Неторопливо, тщательно обмыла ее, очистив от грязи и крови. Пригладила волосы, подкрутила усы. Сняла с себя белое шелковое покрывало. Завернула в него голову сына, завязала накрепко. Прошествовала к главному военачальнику и протянула:
— Возьми!
Никто — ни один ханский военачальник или нукер, ни один каракалпакский бий или сокол, ни один сражавшийся против Алакоза или вместе с ним, — никто не смел оторвать от земли глаз, поднять их на Кумар-аналык. Какой-то хивинец выхватил у Кумар-аналык дорогую ее ношу.
— Гоните пленных! — просипел главный военачальник будто в удушье. Все продолжали стоять неподвижно. — Гоните же! — повторил он, почти теряя сознание…
Нукеры зашевелились вяло, натыкаясь друг на друга, как слепые.
Через ряды людей пробился Мамыт-бий. Склонившись в три погибели, он чуть ли не подполз к главному военачальнику.
— Прошу вас, отдайте мне вдову Алакоза! — взмолился он.
Тот брезгливо прервал его:
— Когда в пути подыхает верблюд, караван печалит не его смерть, а груз, который он тащил…
— Отдайте, отдайте, великий военачальник! — вмешался Саипназар. — В молодости они были влюблены друг в друга!
Кумар-аналык заскрежетала зубами:
— Опомнись, пес бессовестный!
— Старуха, брехать, не подумавши, все равно что стрелять вхолостую! — вдруг взвизгнул и истерически захохотал Саипназар. Его безумный хохот слышался долго: нукеры оттаскивали его прочь, подальше от людей.
Кумар-аналык повернулась к невестке и внучкам. Рабийби, покорная и печальная, казалось, не понимала, где она, что с ней, что ее ждет. Кумар-аналык вынести не могла этого — покорности, отчаяния, полной отрешенности от жизни. Она поникла, ноги ее подогнулись, она опустилась на землю…
От толпы отделился Бердах.
— Люди! Мужайтесь! Жизнь Ерназара была как весна! А весна наступает опять и опять! Уничтожить ее нельзя! Он указал нам, каракалпакам, новый путь, он открыл следующим поколениям светлую дорогу! Поэтам он завещал жить в думах и заботах о народе. Слушайте меня, слушайте мою песню!
Погиб Айдос-бий!
На его место встал Ерназар!
Встал, чтобы возглавить народ!
Чтобы поднять его на борьбу!
Главный военачальник рассвирепел:
— Вяжите его! Гоните вместе с пленными!