напрягся, пытаясь высвободиться, но Хун образовал позади него силовой заслон и еще резвее закрутился, внедряясь уже в планетную мантию, которая чавкающим заревом вылетала из-под Хуна. Цмипкс стал глобальным липким образованием и покрыл собою Хуна.
Хун дернулся вперед, и они врезались в комету.
— Вот оно!.. — удовольственно выпрел Хун, счастливо расправив щупики.
— Это — блюбовь? — хмуро тявкнул Цмипкс.
— Блюбовь.
— Скукота, — заявил Цмипкс.
— А так?
Хун стал средоточием вони, малюткой-капелькой на склизкой булькающей поверхности. Плюгаво дрожа, он мерзко зазеленел. Цмипкс бурым пятнышком лежал у красной ватки. Хун пикнул и упал на Цмипкса. Началась непреходящая ласка, взаимопроникновение, сдавленное тепло, чудесная вечность единой неги. Возникла шипящая лужица страсти. Дымок услад воспарял ввысь. Общая капля вонюче разрасталась, впитываясь краем в ватку. Все происходило блаженно-долго, будто здесь скрывалась дверь в счастливую страну, не сразу поддающаяся напору нашедшего. Наконец, они выкристаллизовались, образовав из себя игольчатый кремовый порошок. Сверху хлынула красная вязкая жидкость и утопила их, растворяя в себе, точно суровый сок рока.
— И это — блюбовь? — уныло спросил Цмипкс.
— Да! Да! — клюкнул Хун.
— Одно и то же, потуги на реальность.
— А если я стану зарей? Жуком? Жочемуком? Божеством? Припрыжкой? Кусачками? Ничем? Казуаром?
— Не ври, — заухмылялся Цмипкс.
— Как? Мы же — звезды! Для нас все возможно! Блюбовь — дар! Мы верим в Соль!
— Блюбовь скучна, — сказал Цмипкс. — Она не дает чувства истинной рвоты, подлиной склизкости, плотности. Зачем мне эта блюбовь, если я сам могу?
— Но так ты не можешь! — пыхнул Хун и кинулся к Цмипксу, мгновенно прижимая свой центр к его центру.
— Вот так, так, так… — хрюкотал он, елозя.
— А! — вздернул Цмипкс, резко отбрасывая Хуна.
— Ты что?… Это ж блюбовь! Все звезды…
— Поганая суета, — выжал Цмипкс. — Гнилая суть. Маразм!
— Как?
— Гной субстанции, — сказал Цмипкс. — Скучные сны.
— Чего же ты хочешь? — спросил Хун. — Может, мне расчетвериться…
— Нет. Кажется, я знаю.
— Ну, давай теперь ты меня, — добродушно зашонил Хун.
Цмипкс подхватил Хуна, скрутил его щупики и стремглав унесся. Он летел с ним над огромной желтой равниной, которой не было конца.
— Куда? — жалостливо дернулся Хун.
— Туда. Это — мочка.
— Сапожок Доссь?… Но зачем?… Мы ж — звезды, мы не зезды, мы же высш…
— Уткнись!! — рявкнул Цмипкс, пнув Хуна в центр.
Хун пычился, стараясь отодраться от сжавшего его Цмипкса. Цмипкс мрачно вцепился в него и падал в темно-желтую трубу, в конце которой виднелся приглушенный свет и неясные загадочные очертания. Труба расширялась, напоминая мистический туннель. Вдруг возник светлый выход, и они упали на каменистую желтоватую почву, замерев на ней, но как будто бы совершенно ее не касаясь.