Мне стало не по себе. Я всем сердцем привязался к дону Хуану, восхищался им, считал его жизнь достойной подражания. Разве можно позволить такому человеку погибнуть? Но, с другой стороны, разумно ли рисковать собственной жизнью? Я углубился в размышления и не заметил, как старик встал. Он похлопал меня по спине.
— Когда поймешь, что готов мне помочь, возвращайся, — сказал он, улыбаясь. — Но не раньше. Если вернешься, я скажу, что надо делать. А теперь поезжай. Если не вернешься, я это пойму.
Я сел в машину и поехал. Дон Хуан развязал мне руки. Я мог уехать; я был свободен, но эта мысль не приносила мне облегчения. Я проехал еще немного, развернулся и покатил обратно.
Дон Хуан по-прежнему сидел на веранде. Мое возвращение ничуть его не удивило.
— Садись, — сказал он. — Смотри, какой закат! Скоро стемнеет. Сиди тихо, позволь сумеркам войти в тебя. Можешь думать о чем угодно, но, когда я дам знак, взгляни на облака и попроси у сумерек спокойствия и силы.
Я просидел часа два, любуясь облаками. Все это время дон Хуан находился в доме и вышел, когда стало смеркаться.
— Сумерки наступают, — сказал он. — Встань! Гляди прямо на облака. Подними руки вверх, растопырь пальцы и прыгай с ноги на ногу.
Я последовал его указаниям. Дон Хуан подошел сбоку, вложил мне в левую руку кабанью ногу и велел придерживать ее большим пальцем. Затем опустил мои руки так, чтобы они указывали на пламенеющие на западе облака. Пальцы он развел веером и попросил не сгибать. Он сказал, что это чрезвычайно важно: прямые пальцы означают просьбу к сумеркам о даровании спокойствия и силы, а согнутые — жест угрозы. Бег на месте должен быть неторопливым и ровным.
В ту ночь я не сомкнул глаз. Сумерки не дали мне спокойствия, а, наоборот, взбудоражили.
— У меня столько незаконченных дел! — начал я жаловаться. — Столько нерешенных проблем!
Дон Хуан усмехнулся.
— В жизни нет ничего незаконченного, — сказал он. — Ничто не завершено, но все решено. Давай-ка спать.
Его слова удивительным образом меня успокоили.
Наутро, часов около десяти, мы позавтракали и сели в машину. Дон Хуан прошептал, что до полудня надо добраться до Каталины. Идеальное время — раннее утро, когда ведьмы теряют силу и осторожность. Но в это время никакая ведьма не покинет свой дом, свое укрытие. Я ни о чем не расспрашивал.
Дон Хуан велел выехать на шоссе; вскоре мы остановились на обочине, где предстояло дожидаться Каталину.
Я глянул на часы: без пяти одиннадцать. Я то и дело зевал, очень хотелось спать, в голове было пусто.
Вдруг дон Хуан выпрямился и толкнул меня локтем.