– Ого, – только и сказал Барков. – Наслышан. Это и впрямь серьезно.
– Вы, господа, присаживайтесь, – продолжил господин подполковник. – В ногах правды нет, а мы здесь останемся до рассвета, столько всего надо успеть… Юлий Станиславович, милейший, что же вы встали столбом?
– Кто вы такие? – чеканя каждое слово, вопросил седой барон. – И что означает этот отвратительный фарс? Наглое похищение? Вы хоть понимаете…
– Отлично понимаем-с, – перебил Свечин. Прикрикнул: – Успокойтесь и сядьте! Здесь вам не Синод, тем более что этот змеюшник именным повелением государя-императора Николая Николаевича с завтрашнего дня распускается и назначается Поместный собор, который изберет Патриарха! Прекрасная новость, не правда ли? Николай Николаевич, в отличие от предшественника, все-таки решился на этот шаг…
– Кто вы такие? – яростно повторил фон Гарденберг.
– Вас должна интересовать только моя персона. Все прочие – лишь свидетели. Могу сообщить, что я вас арестовываю по обвинению в государственной измене, заговоре, участии в незаконных обществах и враждебной Российской империи деятельности… Учтите, нынешний разговор неофициальный и у вас есть возможность покаяться. Ибо в казенном доме беседовать будут совсем иначе. Об этом деле государю докладывают трижды в день и его величество не склонен к милостям… Сядьте, я сказал!!
Подполковник представился по всей форме – сообщил из какого он ведомства и какими полномочиями обладает: оказалось, наиширочайшими, бумаги Свечина подписаны министрами внутренних дел и двора, в его распоряжение по необходимости поступают все гражданские, полицейские и военные чины губернии, обязанные исполнять приказы беспрекословно и не требуя подтверждений из столицы. Ослушание расценивается как измена.
Беня Крик едва слышно кашлянул.
– …Кстати, да, господин Король, – повернулся к Бене подполковник. – Спасибо, что напомнили. Вы ведь знакомы с народной мудростью – меньше знаешь, крепче спишь?
– Понял, – немедля отозвался Беня и шагнул к выходу. – Вы совершенно правы, ваше высокоблагородие. Если что понадобится, стукните кулаком в дверь, Косолапый рядом. Не беспокойтесь, подслушивать он не станет – и разумом скуден, и рожей не вышел. Я буду наверху.
– Очень сообразительный и деликатный молодой человек, – сказал подполковник, когда тяжелая дверь за мосье Криком затворилась. – Далеко пойдет. Но вернемся к нашим экзерцициям. Юлий Станиславович, вы меня слушаете? Прелестно… На данном этапе задавать вопросы не вижу смысла, лучше послушайте краткое обвинительное заключение, составленное мною на досуге. Особым талантом не обладаю, чай не Цицерон, но альтернативы никакой – придется терпеть мое косноязычие. Итак…