Смоленская область, село Степанчиково, N-го уезда.
– Шапки долой! Шапки снять! – краснея от натуги орал тщедушный староста, пулей проносясь перед собравшейся толпой.
Иван неторопливо снял шапку, весело глядя на кричащего сухого старика. 'Ишь носится как наскипидаренный, едрена вошь. Выслуживается. Откуда только голосище такой.'
– Сейчас царский манифест читать будут, – подал голос, стоящий по соседству кум.
'Конечно, будут. С какого ляда бы всю деревню собрали, как не за этим,' – подумал Иван и покосился на крестного, приходившегося ему родным дядей по отцовской линии.
Дядю Ваня любил. Пусть тот и был немного глуповат, зато добрейшей души человек. К тому же здоров как бык и силы на пятерых, по две подковы за раз ломал. А если к вышесказанному добавить, что этот, считай единственный Ванин родственник в деревне, души не чаял в своем племяннике… Вообщем, нет ничего удивительного что эти двое оказались в толпе рядом.
Было солнечное январское утро. Валивший всю ночью снег пушистым, белым полотном укутал скованную морозом землю. Яркий свет, отраженный от высоченных, по самые окна, снежных сугробов немилосердно бил в глаза.
Иван ждал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Слухи о скором оглашении царского указа ходили уже давно. Да что там! В некоторых деревнях по соседству указ ещё осенью зачитали. Вот только ходили упорные слухи, что в деревнях барина Курочкина, что неподалеку, вороватые приказчики указ подменили. Почти вся добрая землица барину отошла. Всем окольным крестьянам было ясно как божий день – не мог царь такой указ подписать! Царь завсегда радеет о своих верных подданных. Где ж это такое видано, чтоб его именем такое непотребство творилось? И так малые земельные наделы урезались, да к тому же худшие обрезки общине выделялись! Царь он ведь милостив, понапрасну мужика забижать не будет. За дело, вестимо, накажет. Ну так оно и понятно! Какой же хозяин без строгости.
'Как бы у нас указ не подменили,' – с тревогой думал Иван. 'Эвон морду какую себе чинуша отожрал. Такой подменит и не поморщится. Общине соседской, вон только обрезки плохонькие пораздавали, все лучшее себе захапали, ироды. Эх, знал бы про то царь, уж он бы этому князю…' – Иван с силой сжал кулаки.
Все мужское население деревни стояло, переминаясь с ноги на ногу на трескучем морозе, растирая уши и дыханьем согревая мерзнущие руки. Наконец приехавший для оглашения манифеста чиновник поднялся на специально выкаченную для него телегу, развернул лист и прокашлявшись начал.
– Божиею милостию Мы, Николай Второй, император и самодержец всероссийский, царь польский, великий князь финляндский,…– начал зачитывать полный титул императора чиновник. – Объявляем всем нашим верноподданным…