Откуда все-таки у Краббе такие познания в крестьянской проблеме, причем не профанские, которые можно выудить из газет и светских пересуд, а вполне конкретные и чрезвычайно глубокие? Почему у меня возникло такое чувство, что его речь и аргументы, представленные в Совете, давно продуманы и отрепетированы? Наконец по какой причине Николай Карлович поддержал мою точку зрения и по сути помог продавить Манифест, когда я заколебался под возражениями других министров? Он вполне мог этого не делать, и не сделал бы, был я уверен, если бы это не было ему выгодно.
И чем больше я думал над этим, тем больше приходил ко мнению, что мне надо лично пообщаться с морским министром по этому вопросу. К несчастью, загрузив себя другими делами, я длительное время не находил время, чтобы встретиться с адмиралом и поговорить по душам. Когда же я наконец это сделал, Николай Карлович не стал ничего скрывать. На мой прямой вопрос, он, в своей привычно-невозмутимой манере, неспешно ответствовал:
– Ваше Величество, ваш дядя, Великий Князь Константин Николаевич, уже давно продвигал в правительстве проект аналогичный вашему Манифесту. Не далее как 4 года назад, еще перед крестьянской реформой, он, насколько мне известно, лично пытался убедить Его Величество принять освобождение крестьян без выкупа. Ему это не удалось, Государь предпочел пойти на компромисс с помещичеством. Будучи долгое время сподвижником вашего дяди, в бытность его на посту Морского министра, и, что скрывать, его давним другом, я лично вносил подготовленный им проект на рассмотрение Государственного совета. Несмотря на то, что проект не прошел, я хорошо помнил его и когда вы только начали свое представление Манифеста, был убежден, что Вы обратили внимание на проект Константина и решили провести его через Совет.
Я признаться был ошарашен, однако объяснение адмирала все сразу ставило на свои места. Вопросы относительно Манифеста ушли сами собой. Зная о проекте дяди и участии в нем Краббе стоит ли мне удивляться, что морской министр в нужное время оказался, как говорится 'в материале' и не только поддержал, но даже дополнил мои соображения по крестьянскому вопросу? Однако сама ситуация мне категорически не нравилась. И Краббе, и Рейтерн были ставленниками дяди Константина и, как я убедился, до сих пор поддерживали с ним весьма тесные связи. Конечно замечательно, что наши интересы совпали и Николай Карлович оказал мне содействие в нужный момент. Но, если эти интересы будут противоположными? Чью сторону займут мои министры? Мою? …Или дяди Константина?