– Заскучал? – глядя на листы бумаги, проговорил Порфирьев.
– Делать-то нечего. Я уже и деревяшки все окультурил, хоть на выставку вези.
Начальник охраны открыл холодильник, вытащил из него банку пива, открыл, жадно хлебнул и опустился на стул.
– Все, кончились твои мучения, завтра сделаешь дело и можешь быть свободен.
Недоверчивая улыбка появилась на губах дачника.
– Не может быть.
– Может, – Николай достал деньги и протянул их Павлу, – держи, хоть ты их еще и не заработал.
Дачник старательно пересчитал купюры, счет сходился, но ему все равно хотелось, чтобы их было больше, нахмурил лоб.
– И что, я их с собой повезу?
– А как ты хотел?
– Надо на книжку положить.
– Слушай, – Порфирьев с трудом скрывал раздражение, – сейчас десять вечера, ни один банк не работает, завтра ты мне нужен с самого утра. Когда и куда ты положишь деньги?
– Менты себе заберут, – убежденно сказал Павел.
– С тобой такое уже случалось?
– Бывало и такое. Пьяного забрали, карманы обчистили и на улицу из участка выбросили.
– Завтра ты будешь трезвый. Так что эта банка пива – последняя.
– Пьяный, трезвый – какая разница, – артачился дачник. – Менты, они смотреть не станут.
Порфирьев неторопливо поднялся, неожиданно нагнулся, схватил Павла за ворот рубашки, дернул кверху, недопитая жестянка с пивом покатилась по полу.
– Если еще одно слово от тебя услышу, то ты отсюда не выйдешь.
Павел затаился, даже не дышал, схватил воздух посиневшими губами только после того, как Порфирьев разжал пальцы.
– Силен, а с виду не скажешь, – в искреннем восхищении произнес Павел, глядя на Николая.
Порфирьев, и в самом деле, выглядел не очень внушительно, но силой обладал огромной. Он нагнулся и на глазах у дачника одной рукой сжал пивную банку, Николай несколько раз подбирал ее пальцами, пока та не превратилась в жалкий комок металла, бросил его на колени Павлу.
– Я спорить не люблю.
– Понял. Но деньги…
– Если менты заберут бабки и не вернут, я тебе еще дам, – пообещал Порфирьев, выставил будильник на шесть часов утра, примостил его у изголовья кровати, забрал из холодильника все пиво и покинул дом.
Павел сидел и придумывал, куда бы засунуть деньги. Карманы отпадали сами собой.
«Менты в первую очередь туда полезут».
Павел снял рубашку и стал присматриваться к воротнику, манжетам.
«Если распороть один край, а потом зашить…»
До того дня, когда он разошелся с женой, Павел немало упражнялся в том, чтобы спрятать заначку понадежнее, но и жена искала старательно. А потому мужчина на собственном опыте убедился, что абсолютно надежных мест не бывает. По дому Павел ходил без обуви, его кроссовки отдыхали в прихожей на полке. Вооружившись кухонным ножом, Павел присел на корточки, прощупал подошву, ощутил под пальцами пару пустот. Кроссовки были старыми – истертая кожа, стоптанные подошвы, небольшая трещина тянулась от носка к каблуку. Острием ножа он поддел край трещины, приподнял пластик, заглянул в «нору».