– Да почем я знаю?! – взорвался тот. – Я что, стометровку сдавал, чтобы бежать и смотреть на часы?
– Я тоже не могу припомнить, – Александр предвосхитил тот же вопрос в свою сторону. И, чтобы не терять времени, понимая всю глубину познаний местной полиции в оперативно-розыскной работе, ненавязчиво продвинул следствие часа на три вперед, – но было уже что-то довольно поздно. Я так понимаю, гражданин следователь, что вас должно интересовать, кто и где находился между часом и тремя часами ночи?
Представитель закона глубоко задумался и после трехминутного мозгового штурма поднял голову и спросил:
– Господин Оршанский, а где вы находились этой ночью между приблизительно часом и тремя часами ночи?
Цирковое окружение грохнуло от хохота, и некоторые побежали звать отсутствующих товарищей. Такое представление нечасто приходится видеть, и пропустить его было бы непростительной ошибкой.
– С двадцати трех ноль-ноль, – журналист начал издалека свои объяснения, – и до примерно часа тридцати я работал на подстраховке номера воздушной гимнастки Вероники Гогоберидзе, которая выступает в отеле на ночных дискотеках. Это вам может подтвердить не только она, но и многие из постояльцев отеля, которые в ту ночь присутствовали в зале. Можно водички? – по-английски обратился к следователю Оршанский и, смочив губы, продолжал, опуская некоторые подробности. – После выступления я спустился в бар напротив, где встретил своего друга, у которого живу, клоуна Игоря Вениаминовича Хруцкого, с которым мы и просидели почти до четырех часов утра.
– Совершенно верно, – поддакнул из толпы старый клоун.
– Кроме него, это может подтвердить гарсон, который нас обслуживал, – спокойно закончил Оршанский и снова приложился к бутылке кока-колы.
– Господин Заметалин, – согласно протоколу допроса, следователь обратился к дрессировщику, – а где вы находились этой ночью между приблизительно часом и тремя часами ночи?
От неожиданности и нелепости таких подозрений у дрессировщика аж рот открылся. Он растерянно захлопал глазами и, не сдерживая бурливших эмоций, прорычал:
– Да вы что тут все, белены объелись? Переведи, что твой следователь – Дормидонт недоделанный, – пояснил он переводчице, видя ее затруднения с «объеданием белены». Однако «Дормидонт» тоже не вызвал у женщины большого энтузиазма, и укротитель продолжал сотрясать воздух только для русскоговорящей части публики. – В чью идиотскую башку могла прийти мысль, что я сам, вот этими вот руками, – он протянул вперед короткие мохнатые щупальца, – устроил себе такую подляну? И пусть хоть кто-нибудь мне скажет – зачем мне это делать?