— А не кажется ли тебе, батюшка, что ты слишком часто смотришь кабельное телевидение? Американские боевики на ночь — это вряд ли способствует интеллектуальному развитию… Ну, хорошо, скажи то, что ты хочешь сказать.
— А я знаю, что говорю, — в тон мне заметил иерей. — Ты объявление на дверях видел?
Вспомнив про сорванный мной с двери подъезда листок, я полез в карман и протянул его Разумовскому: — Твоя работа?
— Точно. Освящение квартир стало модно. Увы. Но в редких случаях это дает неплохие результаты. Я смог кое-что там установить.
— И после этого ты считаешь себя служителем церкви? — ухмыльнулся я, невольно завидуя его предприимчивости.
— Я им являюсь, — отрезал иерей. — Я тебе уже говорил: у меня свой взгляд на борьбу со злом. Если б в России соблюдались, хотя бы две заповеди «не убий!» И — «не укради!», мы бы жили совсем иначе. Да, я установил «жучки». И даже смог снять на десять дней комнату в соседнем подъезде этого же дома.
— Откуда ты достал технику?
— Не у одного тебя друзья в частный сыск перешли.
— Что ж… Хоть что-то. Только почему ты не сказал мне об этом раньше?! Я что, марионетка или пешка?!
— Что ты злишься? — искренне удивился он. — Если б я сказал тебе о своем замысле с самого начала, ты вел бы себя совсем иначе. Да и неизвестно, получилось ли бы у меня что-нибудь. А теперь, когда известно, что получилось… Один мне удалось замаскировать хорошо, а остальные… Если их найдут, это только подольет масла в огонь подозрений. Это будет нам даже на руку. Авантюра, конечно…
— Даже более того… Хочешь, я тебе скажу, как все это будет? Копылов решит, что самое лучшее для него в подобной ситуации — лечь на дно, и уедет куда-нибудь на Гаити, на пару недель. А его архаровцы в это время будут нарезать твоего покорного слугу на гуляш, и подавать под соевым соусом.
— Тогда придумаем что-нибудь другое.
— Мне бы твой оптимизм!.. Подожди, а кто записывает сейчас разговоры в квартире Копылова?
— Никто не записывает. Я же здесь, с тобой.
— Так какого же… Какого лешего ты мне здесь байки рассказываешь?! Нет, батюшка, я тебе дивлюсь: каждое произнесенное там слово сейчас для нас навес золота, а ты…
— Так, значит, ты мне веришь?
— О-а-о! — я заскрежетал зубами и стал подниматься с угрожающим видом.
— Ладно, ладно, — примирительно поднял Разумовский, — возвращаюсь. А ты заглянул бы к тому пареньку, что квартиру расселял, Сухорощенко. А то, как бы наш знакомый Копылов, в гневе праведном из него дров не наломал. Найдут потом парнишку где-нибудь с проломленным черепом, а нам жертв не надо.