* * *
Проснулся я оттого, что кто-то мокрыми пальцами теребил меня за нос. Я заворчал и попытался с головой спрятаться под одеялом, но холодная ладошка настигла меня и там. С трудом я приоткрыл один глаз и едва удержался от вопля. На меня смотрело мертвецки бледное лицо с пронзително-голубыми глазами. Нечто подобное я видел в музеях, но там оно называлось «маской смерти, используемой вождями африканских племен перед ритуальным поеданием пленников».
Где моя зубная щетка? — строго спросила меня Наташа, размазывая по щекам зубную пасту. — Я вся перепачкалась.
— Это я вижу. — Я медленно приходил в себя после пережитого шока. — А где этот проклятый,… Где отец Владимир?
— Он покормил меня и уехал. Сказал, что сегодня я поеду к тётеньке в гости, и он должен ее обрадовать.
— Обрадует, — согласился я и, вскочив с матраса, запрыгал на одной ноге по комнате, пытаясь попасть ногой в штанину.
— А что это у тебя за полоска? — Удивилась Наташа, глядя мне на спину.
Я схватил со стула рубашку и быстро привёл себя в порядок.
— С кошкой играл, буркнул я.
— За хвост таскал? — укоризненно нахмурив брови, догадалась девочка. — Кошек нельзя обижать, они царапучие.
— За хвост, за хвост, — я взял ее за руку и отвел в ванную.
— А где она сейчас?
— Кто? Не крутись так, мыло в глаза попадет.
— Кошка, которая тебя поцарапала?
— Это было пять лет назад, — припомнил я. — Значит, лет через пять выйдет из зверинца и снова будет мышей ловить… Смотри, как перепачкалась, даже платье по пояс в пасте… Ну, немудрено — в тюбике почти ничего не осталось. Вытирайся. Вот так. А теперь иди в комнату и поиграй во что-нибудь.
— Поэтому у тебя нет кошек? Ты их боишься?
— Нет, просто нигде не нахожу. Как только где-нибудь увижу, сразу пяток-другой прихвачу. Страсть как люблю этих блохас… этих милых существ.
Ножевой шрам у меня на спине оставил вор-рецидивист Петр Голубкин, когда я сдуру в одиночку сунулся в его лежбище, организованное в подвале дома. Сумки с вещами с последнего грабежа, сваленные в углу, на секунду отвлекли мое внимание, и я не сразу заметил, как за моей спиной из темноты выросла тень… Я лежал в больнице три недели, он свыше двух месяцев, ибо две пули в его ногу всадить я все же успел. Банальная история, но, к моему счастью, в куда более крутых переделках я не получил ни царапинки. Пока что мне везло.
— А если я найду киску, можно я ее с собой возьму?
— А? Ах, киску… Знаешь, пока не стоит. Потом, через недельку или через две… А может, через три…
— Тогда во что мы будем играть? — ребенок был настроен решительно.